Пациент и психоаналитик основы психоаналитического процесса - Дэр Кристофер, Холдер Алекс, Сандлер Джозеф (2007)

По-видимому, изменение этого понятия явилось неизбежным следствием появления структуральной теории Фрейда (Freud, 1923b, 1926d) и отхода от первоначальной «топографической» концепции (глава 1). В области психоаналитической техники все большее ударение стало делаться на формулировке интерпретаций, приемлемых для конкретного пациента или способных оказаться особенно эффективными на данное время. Все больше внимания стало уделяться тому, что психоаналитик выбирает для сообщения пациенту, когда он делает это и в какой форме. (Fenichel, 1941, 1945a; A. Freud, 1936; Greenson, 1967; Hartmann, 1939, 1951; Kris, 1951; Loewenstein, 1951; Reich, 1928). Кроме того, стали больше выделять невербальные факторы, которые входят в эффективную интерпретацию. Бреннер (цитируется по Rothstein, 1983) четко заявляет, что «для него тон и аффект коммуникации представляются важными аспектами терапевтического вмешательства в той мере, в какой они вносят свой вклад в то значение, которое им придает психоаналитик, а следовательно в той мере, в какой они облегчают инсайт». Другие авторы (например, Gedo, 1979; Klauber, 1972, 1980; Rosenfeld, 1972) подчеркивают значение контекста отношений между аналитиком и пациентом для создания творческой, обеспечивающей инсайт интерпретации. Блюм (по сообщению Halpert, 1984) «придавал значение реальностям аналитической ситуации, таким как реальная внешняя обстановка, стиль и действия (возможно, что и действия неправильные) психоаналитика как экстратрансферентных факторов, имеющих тенденцию активировать или придавать реальность трансферентным фантазиям и упоениям». Ясно, что убежденность, с которой аналитик производит интерпретацию, и терпимость, которую он проявляет в отношении бессознательных желаний и фантазий пациента, играют важную роль в определении эффекта интерпретации.

В период с 1897 по 1923 год свободные ассоциации пациента рассматривались как поверхностные производные бессознательных желаний и импульсов, «пробивающие свой путь на поверхность из глубины». Проблема интерпретации рассматривалась преимущественно как проблема понимания «более глубокого» бессознательного материала из анализа сознательной продукции. После 1923 года структуральная точка зрения подчеркивала роль организованной части личности (эго) в нахождении компромиссов между инстинктивными порывами (ид), диктатами совести и идеалов (супер-эго) и внешней реальностью. Интерпретации рассматривались как обращенные к эго пациента, при этом приходилось принимать во внимание его сильные стороны и слабости. Психоаналитик был вынужден учитывать результат того, что он хотел сообщить пациенту. Примером этого может служить приводимый Феникелем анекдотический случай с психоаналитиком, который на протяжении нескольких недель неудачно интерпретировал желание пациента убить его. Хотя понимание психоаналитиком бессознательного желания пациента, по-видимому, было правильным, неправильным было то, что он при этом говорил пациенту. Согласно Феникелю, «такая интерпретация в подобной ситуации увеличивает беспокойство, а вместе с ним и защитные реакции эго, вместо того, чтобы их уменьшить. Правильная интерпретация в этом случае (согласно Феникелю) могла бы быть такой: «Вы не можете говорить, потому что боитесь, что вам в голову могут придти мысли и побуждения, которые будут направлены против меня». Существуют психоаналитики (к счастью, их число уменьшается), которые до сих пор видят свою задачу в том, чтобы постоянно интерпретировать пациенту глубоко бессознательный материал, и которые, очевидно, придерживаются правила: «чем глубже, тем лучше».