Подружка моего брата - Зоя Марецкая

— Я тебе что сказать-то хотела, Алин, — грустно сказала Иринка. — Ты прости меня, я не знала, что у вас с Гошей было. Ты же мне не сказала. Я не хочу и не буду с ним встречаться. Номер его я заблокировала. Соберу вещи, поживу временно у однокурсницы, она меня пригласила. И вообще, кажется, у меня наклевывается роман с кое-кем другим. Я не держу на тебя зла. И мне жаль, что так получилось. Ты была для меня самой лучшей подругой.

Даже в глазах защипало от избытка чувств.

Алина молчала, но Иринка чувствовала, что та ее внимательно слушает.

— И знаешь что, Алин, если тебе это важно. Я не спала с Гошей. И сегодня ночью я с ним не спала. Он не был никогда моим, и он теперь твой. Забирай его себе, мне он больше не нужен.

— Он тебя любит, а не меня, — всхлипнула Алина, не поворачиваясь. — Весь вечер тебя вчера бегал по Москве искал. А я для него была просто одноразовым развлечением, вот так. И мне тоже очень жаль, что из-за него я тебя потеряла. Не стоит он того. И вообще говнюк он. Если у тебя получится с кое-кем другим, я лично буду очень рада. Удачи тебе.

В ее голосе Иринка услышала затаенную боль. Да, она знала по себе, что Гоша обладал исключительной способностью влюблять в себя до потери рассудка. Она сама была на нем зациклена все эти годы.

Да и сейчас еще не понятно, излечилась ли.

Наверное, нужно Милане сказать спасибо. За то, что раскрыла ей глаза и дала возможность и повод сбежать от великолепного Гоши.

Иринка быстро переоделась в свитер и джинсы, собрала небольшую сумку предметов первой необходимости для переезда и побежала в институт. Она успевала к началу семинара по философии.

Герман

Он пребывал в каком-то странном, измененном состоянии. В нем гипертрофировались все чувства и ощущения. Он не помнил, чтобы с ним происходило такое раньше. Секс с Катей давал ему разрядку, чувство эйфории, но его разум, сознание при этом оставались спокойными. А сейчас он не мог сосредоточиться ни на чем, в голове мелькали обрывки самых разных мыслей и образов. Они с Иринкой спали очень мало, но спать ему сейчас тоже не хотелось, наоборот, он был неестественно бодр и перевозбужден.

Он понимал, что это состояние ненормальное, но ничего не мог с собой сделать. Да и не хотел, если честно. Он догадывался, что рано или поздно острота переживаний схлынет, все придет в относительную норму, а пока наслаждался своей влюбленностью. Думал об Иринке с беспокойством, с нежностью, с желанием. И опять по кругу.

Перед третьей парой к нему на кафедру зашел Георгий.

Герман как-то даже успел про него забыть.

Выглядел его братец вполне себе бодро. На лице ни малейшего признака депрессии или хотя бы сколь-нибудь сильных переживаний. Не стал ходить вокруг да около:

— Мандаринку видел? — спросил он.

Герман пристально посмотрел на брата, одновременно продумываю свою стратегию. Ставить его в известность насчет своих отношений с Иринкой он не собирался, но и врать тоже не хотел.

— Видел, — ответил Герман спокойно, не отводя глаз.

— Где она? — Гоша вцепился в него взглядом.

— Не знаю. В институте или в общаге.

— Очень на меня злая?

— Слушай, отвалил бы ты от нее, братец, — точно выверенным скучающим тоном сказал Герман.

Когда он хотел сыграть, он был неплохим актером.

Гоша так удивился, что даже не нашелся сразу, что сказать.

— Тебе чего от нее надо? — продолжил Герман. — Ты мне сам лично говорил, что ты ее как женщину не воспринимаешь. Ей и так вчера досталось, сначала от блондинки твоей, потом от лучшей подруги. Оставь ее в покое, она и так уже от тебя настрадалась. Она не хочет тебя видеть.

Тот наконец-то пришел в себя.

— Слушай, я что-то не понял. С какой это стати ты лезешь в мою личную жизнь, тем более советы раздаешь? — заинтересовался Гоша. Пока вполне себе добродушно.