Ты мне (не) нужен - Адалин Черно

Мой взгляд цепляется на изменения, что произошли в нем за это время: новая стильная прическа, ухоженная внешность, маникюр на ровных пальцах. Слава похудел и подтянулся, лицо стало моложе, чем когда-то, но не узнать его я не могу. Все же мы прожили с ним больше восьми лет. Одежда на нем дорогая, не простой костюм, купленный в первом попавшемся магазине, а бренд. Если три года назад он уезжал работать, то у него явно все получилось.

— Где дети? — спрашивает, видимо, замечая, что ребят нет дома.

— У друга ночуют.

— Одни?

— Им по двенадцать, Слава, — напоминаю ему.

— Да, прости.

— Будешь чай? — предлагаю, чтобы не стоять в прихожей.

— Да.

— Идем на кухню.

На то, чтобы нажать кнопку на электрочайнике у меня уходит секунда, после которой я поворачиваюсь спиной к столешнице и упираюсь в нее ягодицами. Смотрю на Славу. Он даже ведет себя иначе. Двигается, сидит, дышит и даже смотрит.

— Я бы хотел увидеться с ребятами.

После его слов меня обуревает злость. Он пропал на три года. Не просто уехал в другой город, периодически созваниваясь с сыновьями, а пропал. Исчез, ничего им не сказав. На их вопросы “Где отец” мне приходилось отвечать самой и каждый раз что-то придумывать. Отвечать честно я стала спустя год молчания. Сказала, что понятия не имею, куда делся их папа. После они и вопросы задавать перестали, хотя я видела, что тоскуют.

Я тогда даже в розыск думала подавать, мало ли, вдруг он давно умер, а я даже не знаю, но потом встретила его мать. Она сказала, что Слава отлично устроился в жизни и что это именно я не давала ему развиться. Я тогда подавила в себе желание найти отца своих детей. Зачем? Чтобы услышать, что они ему не нужны и у него другая жизнь? Даже его мать, которая души во внуках не чаяла, после нашего развода от них отказалась.

— Тебя три года не было, — на всякий случай говорю ему, вдруг он забыл.

— На то были причины.

— Тогда и у меня есть причины не подпускать тебя к детям, Славик.

— У тебя нет такого права. Документально я их отец и могу видеться с ними в любое удобное время.

— Тебя не было три года!

Я повышаю голос и вцепляюсь руками в столешницу, с силой ее сжимая. Мне трудно держать себя в руках во всем, что касается моих сыновей и их благополучия. Я не представляю, что будет, если он снова появится в их жизни и уйдет. Я на такое пойти не готова.

— Я готов все исправить. Брось, Соня, они ведь наверняка меня ждали, — хмыкает. — Я соскучился за ними. Подарков купил.

— И где они? — спрашиваю с издевкой.

— В машине. Я ведь не знал, дома дети или нет.

— Я не позволю тебе с ними видеться. И подарков не приму.

Руки сильнее сжимают мраморную столешницу, ноги врастают в пол, а взгляд мечет молнии. Я хочу, чтобы он ушел. Отмотать бы время назад и не открывать ему. Сделать вид, что никого нет дома и тщательно подготовиться с юристами к обороне. Проблема в том, что увидев его на пороге, я совершенно забыла, что он не просто ушел из моей жизни, но еще и детей бросил.

Я как-то даже не подумала об этом, потому что не держала обиды за уход. Но я уверена, что обижены ребята. Они ждали его первый год, спрашивали. Только потом, когда поняли, что папа их бросил, перестали. И как, прикажете, теперь сказать им, что он хочет увидеться? Что вернулся? Я не знаю, как они отреагируют, захотят, а если и да, нет уверенности, что Слава снова не пропадет.

— Я ведь не спрашиваю, — он встает. — Я ставлю перед фактом, Соня. Приеду завтра. С подарками. Когда они приходят со школы?

— А знаешь, что…

Договорить мне не дает звонок в дверь. Мы оба вздрагиваем, Слава при этом еще и удивленно приподнимает бровь. Я прекрасно знаю, кто по ту сторону двери. Как и то, что подумает бывший муж, когда увидит Рому. Шансов на то, что у них получится разминуться никаких, поэтому я спокойно иду открывать дверь.

* * *