Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

В смысле, после того, как он утвердил меня на партию, его будто подменили. Он не стал ни добрым, ни милосердным, ни… каким там вы представляете милаху-руководителя? Кифер как был тираном, так и остался, но больше не было попыток меня унизить и ставить палки в колеса: он действительно работал на благо театра и спектакля. И вел себя вопиюще профессионально, будто мы едва знакомы. Просто много требовал. Очень-очень много.

– У тебя кровь на пуантах, – вдруг выдал он, и я в удивлении моргнула.

Он… он подумал, что я так танцую из-за боли. Вот почему не делал замечаний! Пожалел. Поль Кифер меня пожалел. А это значило, что в общем и целом он мной доволен и согласен дать послабление в связи с плохим самочувствием. Знал бы он, что я сорвала ноготь, прыгая по сцене другого театра…

– Иди домой, лечись. Если завтра я увижу то же самое, что и сегодня, тебе лучше не появляться в театре вовсе.

Я застыла, потрясенная пониманием, что это очень и очень человеческий жест. После предательства, на которое я пошла сегодня по наущению Бехчина, мне стало очень неловко. И пришлось напоминать себе обо всех неприятностях, учиненных мне Полем. Только… если я вынуждена заглушать собственную совесть, права ли я?

61

Кифер – 09.2020

В какой-то момент на него напало острое желание сделать что угодно, лишь бы оказаться подальше от этого театра и этой ситуации. Именно поэтому он делал все от него зависящее, чтобы не перегнуть со строгостью и тем самым отсрочить момент, когда сможет уйти, не оглядываясь. Два года он боролся с желанием увидеть Огневу, узнать, как она. Теперь он видел ее каждый день и каждый день вспоминал. Каждый день злился и чувствовал привкус горечи во рту. И не хотел ее видеть.

Дом встретил чужеродностью и алой подсветкой кухни. Поль раздраженно швырнул ключи на стол и потер глаза. Сегодняшняя репетиция выдалась особенно тяжелой. Настолько, что впервые он подумал о бессмысленности всего, что делает. Эмоции никак не желали поддаваться доводам рассудка и держаться в рамках, которые Поль себе обозначил.

Сдержался и ничуть не жалел, ибо так лучше, так правильно. Объективно Огнева заслуживала порки. Вялая, несобранная, нервная. При всех танцевальных талантах этой девчонки аудиторию подкупала она отнюдь не ими, а некой странной энергетикой. Но та энергетика рассеивалась как дым, стоило хозяйке поддаться саморефлексии. Раньше с ней это случалось нечасто, а теперь – постоянно, стоило передавить. Работа с Диярой для Поля являлась пыткой и два года назад, и теперь. Ему всегда было проще разломать броню исполнителя и вытащить наружу пластичную сердцевину, с который можно работать. С Огневой этот метод не работал: она уходила глубже, будто силясь уберечь свое слабенькое пламя. И Кифер тоже его сегодня поберег. Без него ничего бы не вышло.

Что ж, один день – это ничего, ведь в целом она молодец. Он ей этот день простил. Потому что был доволен другими. На трудолюбие Огневой было не пожаловаться, прогресс имелся тоже. А если вдруг случались сбои, Бехчин каким-то чудом вправлял Дияре мозг.

Бехчин… еще один раздражитель. Поль знал, что они общаются, хотя бы из-за клуба, но не подозревал, что живут вместе. До какого-то момента. Лукьянова будто бы невзначай дала Полю понять, что это так. И ему бы посмеяться над абсурдностью ситуации, а не вышло. Ревность – не то, что Кифер привык испытывать, но узнал безошибочно. Рев крови в ушах и это желание сделать больно…

Поль сжал эспандер. Ему следовало отпустить ситуацию вместе с Диярой Огневой навсегда. Продержаться еще чуть-чуть – и тогда можно уезжать. Он свой долг ей вернет и будет навсегда свободен. От прошлого, от нее, от всего. Как был свободен до встречи с Диярой.