Беспощадный рай - Джей Джессинжер

— И еще вопрос с твоим именем, — шепчет она, заглядывая в мою душу. — Киллиан. Имя, о котором, насколько я могу судить, никто, кроме меня, не знает. Для всего мира ты — безжалостный гангстер Лиам Блэк, но меня ты просил называть тебя Киллианом. Ты сказал, что это твое настоящее имя. Как ни странно, я тебе верю…

Она так близко, что я чувствую запах ее кожи. Ощущаю тепло ее тела. Вижу, как бьется пульс на ее горле.

Мы смотрим друг на друга в напряженном молчании, всего в нескольких дюймах друг от друга, пока она не требует:

— Расскажи мне свою большую тайну, гангстер.

— Скажи, что ты влюблена в меня. — Ее щеки становятся пунцовыми, а задние зубы скрежещут.

— Расскажи мне, как ты выяснил, кто мой отец.

— Скажи мне, что ты моя, и что у нас все серьезно.

Она смотрит на меня так, словно жаждет размозжить мне череп тупым предметом.

— Объясни, что ты имел в виду, говоря, что на карту поставлено слишком много жизней.

— Скажи мне, что ложь, которую я заставил тебя сказать в кладовке, вовсе не была ложью, и я расскажу тебе все, что ты захочешь знать.

Она изучает мое лицо в напряженном молчании. Затем выдыхает и вскидывая руки в воздух.

— Знаешь что? Просто уходи. Мне надоело играть с тобой в игры.

Джули отворачивается, но я хватаю ее за руку, разворачиваю и прижимаю к своей груди. Стиснув ее челюсть в своей ладони, я заставляю ее посмотреть на меня.

— Я не мальчик, — хрипло огрызаюсь я. — Я мужчина. Я не играю в игры. Я знаю, кто я, чего я хочу и что я готов сделать, чтобы получить желаемое. И я готов на все, чтобы заполучить тебя.

Она тяжело дышит и смотрит на меня с поджатыми губами и недоверчивым взглядом.

Я понижаю голос.

— Но ты должна взять на себя такие же обязательства, милая. Ты должна быть моей. Во всех отношениях. Во всех смыслах. Ты должна сделать прыжок веры…

— Веры! Ха!

— ...и пусть наши отношения станут такими, какими должны быть. Перестань бороться. Будь как будет.

Джули моргает. Ее губы приоткрываются. Сомнение в ее взгляде исчезает и сменяется глубоким замешательством. Может быть, даже страхом.

Джули, сглотнув, отворачивается. Когда она снова на меня смотрит, то кажется потерянной.

— Я боюсь, — тихо сообщает она.

— Я знаю.

— Я действительно хочу тебя. Я… — Она вновь отворачивается, а ее голос падает до шепота. — Я что-то к тебе чувствую.

Господи. Мое гребаное сердце.

Я чуть не стону вслух. И почти прижимаюсь губами к ее губам. Но вместо этого стою неподвижно и молча, ожидая. Давая ей время.

Пожалуй, это самое трудное, что я когда-либо делал.

Джули снова поднимает на меня взгляд и прикусывает губу.

— Но у меня даже нет никаких данных, чтобы справиться с этим. Я хочу доверять тебе, но не доверяю даже себе. Все слишком запуталось. Это так неправильно, что ты — это ты, а я — это я… да неправильно даже то, что мы стоим здесь и ведем этот разговор.

Лаская большим пальцем ее шелковистую кожу, я шепчу:

— Я знаю.

— А ты знаешь, что будет, если мой отец узнает о нас? Понимаешь, что это приведет к войне? Понимаешь, что многие умрут. Много людей с обеих сторон. Будет настоящая кровавая бойня.

— Да.

Ее голос повышается. Она начинает паниковать.

— И, вполне вероятно, пострадают и невинные люди. Я не могу отвечать за это. Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь. Я не…

— Послушай меня, — перебиваю я. Она замолкает, глядя широко раскрытыми глазами мне в лицо. — Я разберусь с твоим отцом.

Ее брови приподнимаются.

— «Разберешься» — это код для убийства?

— Нет.