Осенние - Ульяна Каршева (2014)

— Если он поверит этому, это будет не Костя. А на ваше мне — «отстань»… Михаил, скажи откровенно: Косте нравится со мной быть; что будет, если я заявлю ему, чтобы он больше не появлялся в моей жизни? Ты же его брат, ты его хорошо знаешь. Ну? Что будет? — Парень замер. Лицо его сразу вытянулось, стало каким-то жалобным. И пожала плечами и закончила: — Вот именно. Всё зависит не от меня. Всё зависит только от него.

— Ты… — Белая девушка как-то странно пожевала губами. — Ты не понимаешь, с кем связалась. Девочка, это чужой тебе мир. — Она говорила снисходительно, хотя я предполагала, что она младше меня. — И, если я уж захотела чего-то, будет по-моему, а не по желанию какой-то замухрышки.

И важно поплыла к машине.

Михаил неуверенно протянул руку к снимкам.

— Зачем тебе Костя? — негромко спросил он. — Если у тебя уже есть дружок?

— Это не дружок. Это друг и коллега. Он всего лишь поцеловал меня в щёку, потому что я согласилась помочь ему с делом.

— Вера испортит тебе жизнь, — как-то безнадёжно сказал Михаил. — Она из очень богатой семьи, а они там привыкли, что всё по их идёт. Откажись от Кости. Иначе она сломает тебя. Говорить-то она не умеет, зато действует на раз.

— Ты не понял, Михаил, — пожала я плечами. — Не в моих силах изменить ситуацию. Здесь главная не я. — Но, договаривая, поняла, что и его мнения изменить не смогу.

Они уехали, оставив осадок опустошённости и какой-то безнадёги. Белая девушка по имени Вера не умела профессионально запугивать. Но в её убеждённости, что она сумеет испортить мне жизнь, сомневаться не приходилось. Она немного напугала меня…

Но она же и прояснила мне ситуацию — для меня самой. Да, я мало знаю Костю. Но мне хочется, чтобы он остался со мной. Мне нравится мужчина-осень. Рядом с ним я чувствую себя уверенно и спокойно. И, если будет возможность, я буду защищать своё место рядом с ним.

Уже очутившись дома и разгрузив сумки, я напрочь забыла о своём желании померить ещё раз свои новые покупки. Я убрала всё со своего письменного стола, расстелила на нём лист ватмана, побежала на кухню наточить цветные карандаши.

Автописьмо впервые настигло меня за обычным рисунком. Я не помню, как рисовала. Помню только сумасшедшее впечатление бушующей метели, которая меня закружила, помню свежие запахи палой листвы, её пьянящую и возбуждающую горечь.

… Спустя два часа я повесила на стену, над письменным столом, лист, на котором по увядшей зелени стремительно шёл мне навстречу Костя, а вокруг него буйствовало всеми оттенками багрянца яркое лиственное разноцветье!

8

Наверное, автописьмо виновато, выжав из меня все силы для этого рисунка. Я, не раздеваясь, рухнула на покрывало своей кровати, и, успев велеть себе: «Я только полежу!», полетела дальше — в тёмные глубины крепкого сна.

Выплывать после этого падения было тяжело. Но сон становился прозрачней, и мне начали сниться люди. Призрачные фигуры постепенно оформлялись, и вот первым появился Костя. Он стоял спиной ко мне, держась за какие-то перила — высоко оглядывая местность внизу. И даже во сне мне так захотелось, чтобы он обернулся! Мне даже показалось — я позвала его. Ветер, трепавший его тёмные волосы, будто затаился, когда он оглянулся — с улыбкой победителя! И я во сне улыбнулась ему и его радости, удивлённая: почему — победителя?… Где-то неподалёку прошёл Женька, сгорбившись от усталости, и это его понурость заставила с сожалением вспомнить прямо во сне, что пора просыпаться.

Проснулась тяжёлая-тяжёлая — так расслабилась. Или нагулялась хорошо.