— Он давно бы уже имел наследников, будь его жена нормальной. Но этой женщине вообще нельзя было выходить замуж. Она должна была уйти в монастырь еще в детстве.

— Так почему же она вышла за него замуж? — воскликнула леди Шерингтон.

— Потому что отец Жана хотел иметь богатую невестку, чтобы сохранить Жиронский замок, а семья Марии-Терезы жаждала высокого положения, которое давал титул герцогини Жиронской.

— Я… я просто забыла, что у французов принято устраивать браки.

— Ну конечно! Это очень разумно и во многих случаях прекрасно себя оправдывает. Только бедный Жан был несчастлив. А может быть, именно его немощная юродствующая женушка сделала так, чтобы его жизнь не стала кроватью, усыпанной розами.

— Неужели она его прокляла?!

— Именно это я и хочу сказать, — согласилась герцогиня. — У Жана были красота, шарм, ум, древний род, который восходит к графам Прованским, и… жена, которая его ненавидела с того самого момента, когда пошла с ним под руку к алтарю.

— Это… правда? — тихо переспросила Сузи. — Мне так жаль его — И мне тоже, — кивнула Лорен. — Но запомни, Сузи, дорогая, он очень скоро женится на богатой и молодой девушке, которая будет его обожать только за то, что он сделал ее герцогиней Жиронской, и закроет глаза на всех других женщин, оставляющих след в его сердце с того момента, как он узнал, что оно вообще у него есть.

Раздался мелодичный звон каминных часов, и герцогиня в ужасе воскликнула:

— Я опаздываю! Герцог будет в бешенстве! Я обещала заехать за ним по дороге на званый обед. Она вскочила и, обняв Сузи, поцеловала ее.

— Прости меня, дорогуша, если я омрачила твою радость, но я должна присматривать за тобой, потому что хоть я и моложе, но чувствую себя намного опытнее и, прости, — неизмеримо мудрее.

— Я знаю, что ты желаешь мне добра, — тихо сказала Сузи, — и очень благодарна тебе за… любовь и заботу.

Герцогиня поцеловала ее еще раз и заспешила к дверям, на ходу бросив отчаянный взгляд на каминные часы, словно надеясь, что они покажут другое время.

Как только дверь за ней закрылась, Сузи Шерингтон вновь встала и подошла к окну, устремив взгляд на сад.

Герцогиня была права, сказав, что омрачила ее настроение: в душе опять стало темно и пусто, как будто из нее ушло что-то светлое и радостное.

— Лорен права, я должна быть благоразумной, — убеждала она себя.

В то же время она знала, что ей никогда в жизни не было так хорошо, как в последние несколько дней после встречи с герцогом Жиронским.

Когда их представили друг другу и она увидела его черные глаза, в ее груди что-то перевернулось.

Это чувство окрепло в тот вечер, когда они танцевали, а потом сидели и разговаривали, хотя слова не имели значения, потому что они понимали друг друга и без них.

«Я не привыкла к светскому обращению, — думала Сузи, — и поэтому, вероятно, не только поверила всему, что он говорил, но и решила, что он отличается от других мужчин».

Ее размышления о герцоге словно вызвали его дух — дверь гостиной отворилась, и слуга доложил:

— Его светлость герцог Жиронский, мадам!

Несмотря на решение быть благоразумной, несмотря на все предупреждения герцогини, Сузи Шерингтон почувствовала, что ее сердце бешено рванулось из груди, когда она повернулась к дверям.

Какое-то мгновение герцог смотрел на нее из другого конца гостиной. Затем, когда слуга закрыл за собой дверь, он направился к ней, не скрывая радости от их встречи.

Это был самый красивый мужчина из всех, кого Сузи доводилось встречать. Словно загипнотизированная его взглядом, она ничего не видела вокруг, кроме приближающегося герцога.

Автоматически протянув руку для поцелуя, она почувствовала прикосновение его губ к своей коже, и дрожь пробежала по ее телу.