Дикарь - Данелла Хармон

Ни он, ни она не проронили ни слова, хотя оба осознавали его возбужденное состояние, нараставшее по мере того, как малышка продолжала сосать грудь. Утолщение, которое она ощутила ягодицами, продолжало увеличиваться, становилось все тверже и, словно живя само по себе, настойчиво толкалось сзади. Джульет вдруг заерзала на месте, тело ее стало горячим и влажным, сердце бешено билось, отдаваясь в ушах, ей стало трудно дышать. К счастью, Шарлотта насытилась, и лорд Гарет, пришпорив коня, послал его рысцой, чтобы — от греха подальше — поскорее догнать своих приятелей.

— Отцовство тебе к лицу, старина, — насмешливо ухмыльнувшись, произнес Перри, которому тут же пришлось поспешно наклонить голову, чтобы увернуться от затрещины Гарета.

— Правда, Гарет, ты просто создан для этого. Выглядишь образцовым семьянином!

— Заткнитесь!

Приятели только расхохотались в ответ, однако все они были измучены многочасовой дорогой и в конце концов быстро утихомирились, покачиваясь в седлах. Громкое цоканье копыт по булыжной мостовой эхом отдавалось от стен темных домов, с обеих сторон обрамлявших улицу. Дома были высокие, кирпичные и каменные, а над их крышами плыли предрассветные перистые облака, казавшиеся сиреневыми на фоне ярко-оранжевого неба.

Джульет изумленно осмотрелась. Значит, вот он какой, Лондон. Великий город, откуда правили ее далекой родиной и довели до развала. Это здесь принимались законопроекты о городском управлении, о гербовом сборе и другие невыносимые законы, подогревавшие недовольство. Все это привело к восстанию, расколовшему бостонское общество. Трудно поверить, что она, маленькая Джульет Пэйдж из Мэна, находится сейчас здесь, в этом Огромном городе, откуда исходили законы, которые в конце концов привели к кровопролитию за три тысячи миль отсюда.

Погруженная в свои мысли, она не сразу поняла, что Гарет называет ей каждую улицу, по которой они проезжают. Они находились на Пиккадилли, потом свернули направо, на Сент-Джеймс-стрит… проехали вдоль Пэлл-Мэлл, пересекли Сент-Джеймс-сквер, там он показал ей пруд в парке, откуда в утренней тишине доносилось кряканье уток.

— Будем надеяться, что кузен Кокема любит рано вставать по утрам, — сказал, зевая во весь рот, подъехавший к Крестоносцу Перри. — Я, например, не отношусь к числу ранних пташек.

Глаза у Перри действительно были сонные, а рядом клевал носом в седле Хью.

— Сколько сейчас времени? — спросил Гарет.

— Около четырех, — ответил Перри и снова зевнул, прикрывая рот рукой. — Скажите, мисс Пэйдж, как вам нравится наш прославленный Лондон?

— Он рано просыпается, — ответила она, оглядываясь по сторонам, — как и ваше английское солнце.

Едва первые лучи солнца отразились в темных окнах окружающих зданий, улицы ожили. Фонарщик карабкался по лестнице, чтобы подправить фитиль в фонаре, и, заметив компанию хорошо одетых джентльменов верхом на конях, почтительно им поклонился. Какая-то женщина, стоя перед распахнутой дверью, стряхивала воду со швабры. На ее ногах были надеты толстые деревянные паттены, предохранявшие ее туфли от влаги на только что вымытом тротуаре. Проковылял мимо ночной сторож с фонарем, часами и колотушкой в руках. Свистнув в свисток, он повернул на боковую улицу. Они свернули на Стрэнд, потом на Флит-стрит, миновали собор Святого Павла, величественный купол которого был необычайно красив в розовато-золотистом свете первых лучей солнца.

Джульет еще долго оглядывалась через плечо, любуясь этим зрелищем.