Из уважения к их титулам итальянец пригласил пленников к обеду. Его стол представлял забавную смесь роскоши и деревенской примитивности. На чудесной кружевной скатерти лежало лишь несколько оловянных ложек, а вилок и вовсе не было. Пришлось брать еду пальцами с серебряных тарелок, помеченных клеймом знаменитого венецианского ювелира.

Герцог де Висконти угостил своих умиравших с голоду пленников жареным молочным поросенком, уложенным на листья каштана и пучки укропа. Потом слуги принесли большую миску супа, золотистого от шафрана, с пирожками и нарезанным сыром.

Несмотря на тревогу, Анжелика буквально пожирала еду. Генуэзец бросал на нее разбойничьи взгляды и все подливал в украшенный искусной резьбой кубок черное сладкое вино, от которого она скоро разрумянилась. Насытившись, она испуганно посмотрела на лейтенанта. Тот понял и пришел ей на помощь.

— Мадам дю Плесси очень утомлена. Нельзя ли ей отдохнуть в спокойном месте?

— Утомлена? Синьора ваша возлюбленная, синьор?

— Нет, — отвечал молодой человек, вспыхнув до корней волос.

— Так? Ну, тогда я очень доволен. Теперь я могу дышать, — воскликнул генуэзец, прикладывая руку с раздвинутыми веером пальцами к сердцу. — Я не хотел бы вас огорчить. Но… Все получается прекрасно.

Он повернулся к Анжелике:

— Вы устали, синьора? Я понимаю. Я не злодей!.. Я велю сейчас отвести вас в ваши… как это говорится по-французски?.. в ваши апартаменты.

Ее провели в комнату на самом верху башни, по которой гуляли сквозняки. Там стояла кровать с дырявыми простынями и парчовыми одеялами, а кругом теснились венецианские зеркала, французские стенные часы, турецкие сабли. Анжелике это напомнило комнату на Нельской башне — пристанище воров.

Маленькая служанка-корсиканка настойчиво предлагала ей принять ванну и надеть довольно красивое платье, вынутое из сундука, где оно хранилось вместе с множеством других, вытащенных, конечно, из чемоданов смелых путешественниц. Анжелика с удовольствием погрузилась в бадью с горячей водой, расправив свое измученное тело, обожженное солнцем, саднившее от соленой морской воды. Но, вымывшись, она натянула свою прежнюю одежду, пусть измятую, изорванную и запачканную. Надежно завязала пояс, в котором хранились золотые монеты. Это золото и мужская одежда, казалось, как-то защищали ее. Кровать как будто качало, и это напоминало морскую качку и не давало покоя ее измученным нервам. Перед ней кружились, возникая вновь и вновь, лица Никола, каторжников, синьора Паоло. Наконец она погрузилась в тяжелый сон.

Разбудили ее частые удары в окованные железом створки двери. Приглушенный голос звал:

— Госпожа! Госпожа!.. Это я… Госпожа маркиза, откройте мне!..

Она обхватила голову руками. Струйки ледяного воздуха проникали в комнату.

— Это я, Флипо!

— Ты тут?

Она встала, нащупала в темноте засовы; отодвинув их, приоткрыла дверь и увидела своего маленького слугу с масляным светильником в руках.

— Как вы поживаете, госпожа маркиза? — мальчишка расплылся в улыбке.

— Но как же это?.. Как ты… — Она с трудом собиралась с мыслями. — Флипо, откуда ты взялся?

— Из воды, как и вы, госпожа маркиза.

Анжелика обняла мальчика и расцеловала.

— Маленький мой, как я рада! Я думала, что тебя убили каторжники или ты утонул при кораблекрушении.