Потому, что ты слишком занята, взволнована, напугана и расстроена. Ничего дальше своего носа не видишь. Она пристально оглядела внутреннюю стену и почти сразу увидела дверь, завешанную теплыми пальто и непромокаемыми плащами. Это, конечно, надо убрать: кухня не место для хранения такой одежды. Роза отодвинула одно пальто и нащупала ручку двери. Она повернулась, но пришлось убрать еще два пальто, чтобы открыть дверь.

И Роза вошла в спальню миссис Рэндолф. Комната была такого же размера, как и кухня. Особенно поразила Розу мебель: никогда в жизни она не видела ничего подобного. Фарфор и хрусталь говорили о том, что когда-то Рэндолфы были богаты. Вероятно, такая же мебель составляла внутреннее убранство их особняка в Вирджинии. Наверное, миссис Рэндолф перевезла свою спальню сюда из Эшбурна. Перед Розой была огромная кровать с балдахином, покрытая атласом, на которой громоздилось несколько подушек, ковры на полу. Стены комнаты были кем-то оклеены обоями. Парчовые гардины висели на окнах. Они — видимо, более в целях безопасности, чем красоты, — были сделаны высокими и маленькими. Внешняя стена вся была заставлена мебелью: стулья, комоды, гардеробы и тумбочки теснились в небольшом пространстве комнаты. Дверь в углу спальни, примыкающая к кладовой, наверное, должна вести в чулан.

Роза прошла на середину комнаты, хотя внутренне чувствовала, что этим нарушает какой-то неписаный закон. Все было покрыто пылью и песком Техаса. Видимо, никто не входил сюда со дня смерти их матери. Что для них эта комната — святыня или место, вычеркнутое из их жизни? Роза подумала, что не станет спрашивать Джорджа об этом. Он сам расскажет ей, если сочтет нужным.

У Розы мелькнула мысль, что если бы это была ее комната, она никогда не смогла бы спать здесь. Она останется закрытой, как памятник прошлым ошибкам семьи Рэндолфов.

Тоненькая струйка дыма поднималась над горизонтом.

— Я-то думал, что она уже давно закончила стирку, — прокомментировал Хен.

— Наверное, у нее не было времени одновременно стирать и присматривать за Заком, — возразил Джефф.

— Как у нас, оказывается, много грязной одежды! — произнес Джордж.

— Если она ждет, что мы поможем ей развесить белье, то я уезжаю! — заявил Монти.

— Черт побери, у нас ведь даже нет веревки дли сушки белья. Она ничего не высушила, — воскликнул Джордж.

— Боже! Это значит, что вся моя одежда сгниет сырой?! Что я буду носить?! — прорычал Монти.

— А чем тебе не нравится та, что на тебе сейчас? — спросил его Джефф. — Ты носишь ее только неделю!

— Заткнись! — рявкнул Монти. — От тебя пахнет не лучше!

— Если вы снова будете ругаться, то можете оставаться, — устало произнес Джордж. — Я достаточно наслушался за день!

— Я тоже, — поддержал его Тайлер. — Вы хуже, чем две девчонки!

При этих словах Монти направил на Тайлера лошадь, но тот уже был на пути к загону.

— Ругань прекратится, если Джефф отстанет от Монти, — заметил Хен.

— Я не буду его трогать, если он научится думать перед тем, как открыть рот, — пояснил Джефф.

— Тебе надо было остаться в Вирджинии, — ярость вспыхнула в глазах Хена. — Не думаю, что ты привыкнешь к Техасу. И уверен, что он не привыкнет к тебе. — Он пришпорил лошадь и пустил ее галопом вслед за Тайлером и Монти.

Джордж и Джефф некоторое время ехали в тишине.

— Ты, наверное, тоже так думаешь? — сердито спросил Джефф.

— Черт возьми, Джефф, не отравляй своей желчью все, что говоришь. Парни уже просто уверены, что ты их всех ненавидишь.

— Если бы мне было на них наплевать, они не услышали бы от меня ни слова. Они не могут не видеть это.

— Но они не видят. Даже Роза заметила это.

Лицо Джеффа стало надменным и презрительным. Джордж понял, что ему не следовало упоминать в этом разговоре Розу.

— Можешь дуться, сколько угодно. Но дела и в самом деле плохи, если посторонний человек, пробыв у нас всего один день, заметил это!