Твои нежные руки - Розмари Роджерс

Зажмурившись от ужаса, девушка прижалась к переборке в ожидании неизбежного. Все уже было раньше: вопли, крики умирающих, лязг стали и, наконец, мертвенная тишина. Словно тяжелый саван окутал «Скрутини», только поскрипывали канаты и стонало мокрое дерево. Внизу было душно, сыро, и Амелия дрожала в ознобе. Пронзительный визг разорвал молчание, но тут же оборвался, и Амелия открыла глаза. Шли минуты, но ничего не менялось, лишь множество ног шаркали о доски палубы. Девушка подняла голову, заметила что-то яркое, мелькнувшее в щели люка.

Кто-то засмеялся, раздался глухой удар… На верхней ступеньке трапа показались босые ступни. Полы красочного одеяния развевались вокруг смуглых ног. Незнакомец спустился ниже и стал всматриваться в темноту. Белые зубы сверкнули на лице, обожженном солнцем дочерна.

Амелия поняла, что это конец. Пираты, и даже не англичане, американцы или, на худой конец, французы.

Арабские корсары, чума и проклятие морей.

Сердце трепыхалось в груди пойманной птицей, ладони взмокли от пота, зато во рту пересохло так, что было больно глотать. Она не издала ни звука, когда он спрыгнул вниз и потянулся к ней. Шершавая рука погладила ее щеку. Араб улыбнулся и произнес что-то на незнакомом, певучем, чем-то напоминавшем музыкальные фразы языке. И когда потянул ее за собой, Амелия и не подумала сопротивляться, словно ее телом завладел кто-то другой, покорный и смиренный.

На палубе, словно яркие стрекозы, сновали арабы: поднимались на ванты, ныряли в трюмы. Команду согнали к грот-мачте. Среди матросов жался перепуганный дон Карлос. Кругом валялись трупы. Не успела Амелия опомниться, как тела собрали и покидали за борт, равнодушно, будто узлы с лохмотьями.

Араб подтащил ее к борту, подхватил за талию и ловко перебросил на соседнее судно, небольшое и тоже ярко раскрашенное. За ней последовали другие пленники, все женщины, с которыми она успела познакомиться за несколько дней путешествия. Большинство не могли слова вымолвить от испуга, но две бедняжки кричали и плакали, пока корсар не увел их. Больше Амелия их не видела, даже после того, как абордажные крюки были сняты и пиратский корабль отвалил. Она боялась даже думать о том, что случилось с ними.

Вокруг то и дело звучали команды и резкие приказы, которых она не понимала, зато жесты оказались достаточно красноречивы, и она в тупом молчании повиновалась. Вместо того чтобы, подобно «Скрутини», лениво переваливаться по волнам, этот корабль разрезал воду, как рыба, грациозный и быстроходный.

Она, словно во сне, сознавала, что ей протягивают мелкую миску, из которой пришлось есть руками какое то странное блюдо, а потом запивать все это жидкой сладкой водичкой, похожей на разбавленное молоко. Женщины почти не переговаривались, боязливо ловя каждое движение похитителей.

В эту ночь шел дождь. Крупные капли барабанили по доскам, раскачивая корабль. Пираты рассыпались по мачтам, подоткнув предварительно длинные одеяния.

Амелия не спала: забравшись под сверток парусины, она наблюдала, как по доскам змеятся прозрачные ручейки, а молнии раскалывают темное небо.

Однако к утру шторм улегся, и Амелию ослепило неестественно яркое солнце. К ней робко приблизилась Сара Перселл, с которой она частенько болтала на борту «Скрутини».

— Знаете, они нас продадут, — опасливо озираясь, выпалила она. Амелия уставилась на Сару, гадая: неужели и она сама выглядит такой же встрепанной и измученной? Наверняка!

Она ничего не ответила, даже когда остальные тихо заплакали. Скорее всего так и будет. Удивительно, что они до сих пор не погибли. Честно говоря, она не ожидала прожить так долго.

— И что будет, если нас продадут? — нерешительно поинтересовалась женщина постарше.

— Не знаю. Я слышала, как муж однажды рассказывал, что делают с женщинами, попавшими в лапы арабов… Несчастные становятся рабынями…

Сара помедлила, прежде чем добавить:

— Или хуже…