Другое утро - Людмила Макарова

А вот если кто-нибудь заглянул бы ей внутрь, даже не в глубину души, а на самую что ни на есть поверхность, то наверняка поразился царящей там гармонии красок. Никогда в жизни у нее еще не было такой сокрушающей любые сомнения, такой твердокаменной уверенности, что все будет хорошо, как в этот вечер, когда она укладывала в коробки свои тряпки. Глупо лить слезы над квартирой, всего лишь квартирой. Даже если квартира эта досталась ей от бабушки вместе с безразмерным старинным шкафом и бабушкиным неподражаемым уютом. Даже если в квартире этой они с Андреем провели свои лучшие месяцы. Даже если в квартире этой она пережила рождение и смерть своей Катюшки. Даже если много лет эта квартира встречала ее блаженным теплом в ветреные морозные вечера. Глупо, потому что все, что здесь было, уже существует в ней и никуда не денется.

Зато тридцатиметровый плацдарм – ничего не значащий пустяк по сравнению с тем, что у нее есть теперь.

А есть у нее Аксенов, с которым она скоро увидится и расскажет начистоту все, что было с этим проклятым кредитом. Теперь, когда покончено с долгом и даже счет в том злополучном банке закрыт, об этом можно и нужно рассказать Аксенову. Есть у нее Ленка с Валериком, к которым она завтра переберется на время. Есть у нее Таня с Анюткой, которые сейчас готовятся к завтрашней операции. Есть у нее свое дело – издательство «Парашют». Очень нужное издательство, которое делает хорошие детские книжки и в котором обязательно все наладится.

Даже теперь, после кризиса. Нет, тем более теперь. Потому что у нее есть Настенька и Екатерина Михайловна.

Сегодня она поговорила со своими «парашютистами» начистоту, рассказала, как плохи дела и как трудно будет сводить концы с концами, а ведь по справедливости зарплату теперь нужно увеличить. Сказала: «Попробуйте поискать что-нибудь более денежное, вдруг получится». У Максима, конечно, оказался запасной вариант. А Настя и Екатерина Михайловна остались с ней. Так что она не одна. Она ничего не потеряла. Аксенов, как всегда, прав – человеку всегда даны средства, чтобы делать свое дело. Нужно только делать именно свое дело и не сомневаться, что для этого все есть. Теперь она понимает, как это важно – не сомневаться. Вот, пожалуйста, не сомневалась она, что сумеет развязаться с этим проклятым кредитом раз и навсегда, и получилось. За неделю, когда доллар падает на глазах и все в панике ждут, что будет дальше, продать квартиру невозможно, а у нее получилось. По крайней мере на кредит и операцию хватило. А только это и было нужно. Значит, для того, что действительно нужно, всегда найдутся средства.

Аксенов прав. Черт возьми, как, наверное, приятно будет говорить своему ребенку: «Твой папа всегда прав», нисколько не кривя при этом душой.

Звонок в дверь не застал ее врасплох. Теперь ее трудно застать врасплох. Скорее всего это Аксенов вернулся без предупреждения, решив сделать ей сюрприз, но тем не менее… Тем не менее она взяла в руки телефонную трубку, подошла к двери боком и спросила: «Кто там?» Не потому, что этот одышливый банкир так уж ее напугал, а потому, что поняла – осмотрительность не помешает.

Стояла и улыбалась – Петрович ее бы одобрил.

– Кто там? Кто там? Кто там? – повторил за дверью дурашливый голос, копируя галчонка из популярного мультика.

– Кто там? – строго и громко спросила Ира и уже собралась звонить, правда, еще не решила кому.

– Вам записка от вашего мальчика, – произнес тот же голос, в котором на этот раз Ире удалось различить тембр Максима.

Она отважилась заглянуть в глазок – за дверью стоял действительно он, только помятый и растрепанный.

– Вам записка от вашего мальчика, – протянул он Ире бутылку, когда она открыла дверь. Бутылка была отнюдь не водочная, это была литровая бутыль очень дорогого фирменного виски. Максим не был бы Максимом, если бы притащился к ней с бутылкой водки.

– Хорошая записка. Большая и написана без ошибок, – забрала у него бутыль Ира. – Иди на кухню.