Другое утро - Людмила Макарова

И с все той же победной улыбкой возвратилась обратно.

Но в офисе уже остался только Максим, который не медлил ни секунды. Рванул ей навстречу, сгреб в охапку, одновременно закрыл губами рот и ловко просунул ладонь в вырез платья. Она напряглась в ожидании, когда можно будет произнести хоть слово. И как только он оставил ее рот и перешел на грудь, она, оставаясь спокойной и неподвижной, сказала:

– Не надо. Я не хочу.

Он не расслышал, понял так, что и от него требуются какие-то слова:

– Ирка, ты сегодня – просто обалдеть! Еле высидел вечер.

– Я сказала, что не хочу, – повторила она, не обращая внимания ни на его слова, ни на то, как старательно, мелкими поцелуями, он добирался до соска. Она этого просто не чувствовала, как будто она – сама по себе, а все части ее тела, до которых дотрагивается Максим, – сами по себе.

– Ты чего? – не прерывал своего занятия Максим. – У тебя дела, что ли, начались? Так мы вроде всегда…

Ей надоела его непонятливость. Она методично сняла с себя вначале одну его руку, потом другую, поправила платье и еще раз объяснила:

– Ничего у меня не началось. Я просто не хочу.

Поезжай к себе. А я доберусь одна, на метро.

Она не хотела его обидеть и не сказала ничего особенного. С каждым такое случается – ну не хочется, и все. Не до того. Некоторые женщины вообще чрезвычайно капризны в этом деле, а если до сих пор с Ирой ничего такого не случалось, так это стечение обстоятельств. Не более того. Но Максим принял ее отказ слишком всерьез.

Оно и понятно – мальчишка, каждую женщину воспринимает как объект сексуального самоутверждения. Он так и застыл посреди приемной, сжимая в кулаки побледневшие ладони.

Ира взяла свою многострадальную сумочку, вспомнила, как утром в аксеновской ванной она пыталась шампунем отмыть следы мела и травы, намертво въевшиеся в белую кожу, и развеселилась. Вспомнила, как рисковала здоровьем, а может, и жизнью, только бы не покатиться вниз, мелькая голой задницей, а оказалось, что рисковала зря. Все равно ее тайное отсутствие белья стало явным не далее чем через полчаса. Еле сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Максим очнулся, ухватился за ее сумку, когда она проходила к двери.

– Ты чего, за идиота меня держишь? Думаешь, я сразу не понял, когда утром тебя увидел, чем ты там всю ночь занималась, пока я как дурак тут дергался? Продвинутого себе нашла, да? Чего ж тебя этот продвинутый даже до дому не подвез? Чуть что, сразу: «Максим, Максим». А чуть что – побоку Максима, да?

С каждой фразой его голос звучал все выше и громче и уже подобрался к пределу, чтобы сорваться на фальцет, когда Ира тихо, но настойчиво попросила:

– Отпусти, пожалуйста, сумку.

Он машинально послушался, но потом опомнился, кинулся за ней, выкрикивая вслед: «Дура, идиотка, ненормальная!»

Но этого потока эпитетов она не слышала, потому что уже успела выйти на улицу, где ветер, который обычно предвещают как «порывистый», разгонял в разные стороны все, что мог поднять на своем пути.

***

На следующий день Максим на работе не появился.

– А Максим когда будет? – то и дело спрашивала Настенька, не зная, что отвечать нескончаемому потоку голосов в телефонной трубке. Ира еле сдерживалась, чтобы не накричать на секретаршу:

– Откуда я знаю, где ваш Максим!