Другое утро - Людмила Макарова

Пока Таня подбирала подходящий для такой необыкновенной личности эпитет, Ира вспомнила комбинат, готовность исполнять, сквозившую в фигурах, лицах, движениях аксеновских сотрудников, и саркастически заметила:

– Умел он вас построить.

Таня не обиделась, а вопреки Ириному сарказму звонко засмеялась от очередного воспоминания счастливых времен:

– Да уж. У нас однажды бунт против него был.

Настоящий бунт. В девятом классе выбирали комсорга, дело к характеристикам шло, надоела многим Сашкина требовательность, ну и решили выбрать кого-нибудь другого. Ну знаете, тогда классический был вариант: выбрать какую-нибудь безобидную девочку, аккуратно заполняющую нужные бумажки. Тем более что такая девочка была, у Сани на все кто-нибудь был. Ну вот. Стали возмущаться, кричать, что Аксенов всех достал, слишком много на себя берет. Только все равно его выбрали. Потому что он знаешь что сказал? Ну как ты думаешь, что?

Этого невольного перехода на ты не заметила ни Ира, ни сама Таня, которая была явно полна азарта, предлагая угадать, что же предпринял в такой ситуации Аксенов.

Ира игру приняла:

– Сказал, что ему все равно, выберут его или нет, даже лучше, если не выберут, ему это все равно давно надоело.

– Не-а! – торжествующе отвергла этот вариант Таня.

– Ну… Пригрозил какими-нибудь санкциями или характеристиками, что там было тогда…

– Как же он мог пригрозить? – с удовольствием уличила ее в нелогичности Таня. – Если б его не выбрали, он бы и не подписывал характеристики.

– Ну конечно! – наконец-то догадалась Ира и для убедительности хлопнула себя по лбу. – Очень просто: сделал то, что от него ждали, вышел на лобное место и покаялся перед народом, пообещал, что больше так не будет.

Таня укоризненно покачала головой, словно Ира говорила ерунду, несоизмеримую со значительностью такой личности, как ее сосед Сашка Аксенов, и открыла карты:

– Он встал и преспокойненько заявил, что делал все как надо и будет делать то же самое, если его выберут снова.

– И выбрали? – ахнула от возмущения Ира.

– Конечно! – с довольным видом заявила Таня.

– Ничего себе «конечно»! Ты меня извини, но у меня такое впечатление, что ваш класс состоял из одних слабаков. Да я бы…

– Ты когда-нибудь чувствовала себя победителем?

И не так, чтобы одна над всеми, а вместе со всеми ради общего дела? – тихо, но верно перебила ее Таня. – Я понимаю, что тогда было детство и дела, которые казались такими важными, теперь выглядят смешными. Подумаешь там, КВН какой-нибудь, сбор макулатуры или субботник… Но такого ощущения осмысленности и полноты жизни у меня больше никогда не было. И проголосовали мы тогда за него, потому что поняли, что только благодаря его жесткости и бескомпромиссности мы были победителями, каждый из нас находил свой кусочек дела в общем.

– Ну не знаю… – пожала плечами Ира и больше не стала спорить. Ей показалось, что Татьяна слишком уж преувеличенно восторженно говорила об Аксенове и своей школьной жизни. Скорее всего потому, что ее взрослая жизнь сложилась из тяжких, рутинных, ежедневных испытаний, вот и выглядит теперь для нее то время светлым пятном. Разве с этим поспоришь?

Тем более что в лукавой, ослепительно обаятельной девчонке, которой когда-то была Таня, можно было с уверенностью определить первую школьную красавицу.