Другое утро - Людмила Макарова

– Послушай, я вовсе не чудовище, каким ты меня вообразила. Ты это поймешь. Обязательно поймешь. Вот приедем в Москву, я на неделю в командировку, а ты пока вещи соберешь, закончишь свои дела, и вместе уедем в город. Там сама все поймешь.

– Нет, – быстро возразила она.

Он оторвался от стены, лег на топчан, закинув руки под голову, помолчал немного и совсем другим, чуть хриплым и принужденным голосом спросил:

– Почему?

– Потому что ты женат, – без запинки высказала она старую версию.

– Глупости! – разозлился он, взмахнул руками, сел на топчане и снова стал сверлить ее своим неподъемным взглядом. – Ты прекрасно знаешь, что говоришь глупости. Мы с Натальей уже лет пять не виделись, я отослал ей туда бумаги на развод подписать, сказали, что так можно.

– Ты мне об этом не говорил.

– Я тебе много о чем не говорил. Вот переедешь ко мне, тогда и будем разговаривать. Нормальные муж и жена не живут отдельно. Почему я должен приходить в пустую квартиру, если у меня есть жена?

Кто бы сказал ей год назад, что найдется мужчина, вполне положительный, как говорится, без материальных проблем и вредных привычек, который будет настаивать на браке, а она будет испытывать лишь тупое разочарование, ни за что бы не поверила. Ни за что. Она ли не кусала локти, когда поняла, что развелась с Андреем по своей, только по своей вине? Она ли не мечтала все эти годы только о том, чтобы встретился человек, с которым ей не страшно будет снова родить ребенка? И вот, пожалуйста, получай. Когда она нашла в себе силы не ждать милостей от природы, а взяла судьбу в собственные руки, появляется он и оказывается, что все это – ерунда, сущие пустяки по сравнению со значительностью его дел, и надо все бросать, ехать в чужой город, чтобы сидеть там в четырех стенах, дожидаясь, когда он, усталый, но до-" вольный, доберется до дома и рухнет спать. Это похоже на розыгрыш. Простенький розыгрыш, которыми так любит забавляться судьба, – ты получишь все что хочешь, но тогда, когда тебе это уже не особенно и нужно, и уж наверняка не в том виде, в котором ждала.

– А почему я должна жить в чужом городе, если у меня есть своя Москва и своя работа? – не осталась в долгу она и бесстрашно встретила его взгляд.

– Ладно, – поморщился он. – Переезжай пока в Бобровку, а там посмотрим.

– А твоя Маргарита будет следить, вовремя ли мне меняют постельное белье?

– Обязательно, – поджал губы Аксенов, что не предвещало ничего хорошего. – Во-первых, в Бобровке у нас представительская гостиница и за порядок там отвечает она. А во-вторых, она не моя Маргарита, а моя ближайшая помощница и для тебя Маргарита Сергеевна.

– Ой-ой-ой! Маргарита Сергеевна! Знаю я ваши так называемые представительские гостиницы и ваших так называемых помощниц! – выпалила Ира и тут же об этом пожалела, но ведь слово – не воробей…

Аксенов тяжело поднялся с тахты, подошел к ней, и Ира ясно увидела, как он сжал кулаки характерным движением человека, старающегося не дать рукам воли.

– Если. Ты. Еще. Хоть раз…

Но Ира не дослушала, что будет, если она еще хоть раз, потому что разревелась от страха, от обиды, а главное, от стыда, мучительного стыда, что, сама не зная как, дошла до самой пошлой и самой унизительной завистливой и охальной ревности к человеку, с которым он делает одно дело и которого, судя по всему, очень уважает. По себе судила. По себе с Максимом… Ее слезы произвели на Аксенова магическое действие, у него задрожал подбородок, и в глазах мелькнула такая боль, что Ира с великим усилием, но все же довольно быстро справилась со всхлипываниями и потоком слез.

Поняла, что для него это – слишком.

– Ладно, – неожиданно резко закруглился он и взялся за ручку двери. – Нас обедать ждут.

– Нет, стой! – поспешно крикнула она. Нельзя, чтобы так все оставалось. Нужно чем-то закончить этот разговор, на чем-то остановиться, неужели он этого не понимает? Неужели он может вот так уйти?