Черный верблюд - Эрл Дерр Биггерс (2007)

Выйдя на берег, Смит расположился у опрокинутой лодки, чувствуя приятную усталость после купания. Понежившись под лучами утреннего солнца, он оделся, обломком гребня расчесал волосы и медленно побрел вдоль набережной. С пальм свисали кокосовые орехи, не раз заменявшие ему утренний кофе, но сегодня он решил позавтракать иначе.

Очарование этих утренних часов не раз являлось причиной разочарования Смита. Много раз он брался за кисть и много раз отбрасывал ее, сознавая свое бессилие передать красоту гавайских пейзажей.

На дюнах неподалеку от отеля лежал юноша, напевавший под аккомпанемент гавайской гитары какую-то песенку.

— Доброе утро, Франк, — приветствовал его Смит.

Франк лениво повернул голову и едва ответил на приветствие. Смит опустился рядом.

— Я сегодня не буду петь для чужестранцев, — мечтательно заметил Франк, — сегодня я пою для голубого неба.

Где-то в ином месте эта замечание показалось бы неестественным и надуманным, но здесь в нем не было ничего удивительного — таковы были сыны Гавайев. Смит часто наблюдал за местными жителями, по утрам приходившими на берег и глядевшими на океан, словно впервые увидев огромные зеленые валы, медленно катящиеся на них. Смиту не раз приходилось слышать их восторженные возгласы.

— Ты прав, Франк, — кивнул Смит. — У тебя есть деньги?

Юноша нахмурился. Ему было непонятно влечение чужестранцев к деньгам — для него деньги никогда не имели значения.

— У меня есть доллар, — ответил он. — В кармане пальто.

Глаза Смита заблестели.

— Одолжи мне его. Я верну его тебе сегодня вечером. И вообще, я верну тебе все, что задолжал. Сколько там набралось?

— Не имею понятия, — мечтательно ответил Франк.

— Я буду сегодня вечером утопать в деньгах, — продолжал Смит.

Франк пел. Существовали же сумасшедшие, волновавшиеся из-за каких-то денег, когда небо такое синее, вода такая теплая, а жизнь кажется сном на золотом пляже!

— Ты говоришь, доллар лежит в кармане пальто? — переспросил Смит.

— Да. Ступай и возьми. Дверь отперта.

Смит ушел и вскоре вернулся. В одной руке у него была зажата долларовая банкнота, в другой он держал небольшую картину.

— Я возьму эту картину с собой. Внутренний голос подсказывает мне, что я смогу продать ее.

На картине была изображена смуглая девушка с ярко-красным цветком в зубах. Смит, отставив руку подальше, критически посмотрел на картину и произнес:

— Послушай, это вовсе не так уж плохо!

— Гм, — сказал Франк.

— Право, неплохо, — повторил Смит. — Ведь все утверждали, что у меня есть талант. И в Нью-Йорке, и в Париже. Хотя что такое талант? Искра Божья, и только. Помимо этого требуется еще воля и характер.

— Гм, — повторил Франк.

— Вспомни, Франк, о Коро. Он продал за всю жизнь только одну картину. А Мане? Ты знаешь, что говорили о нем критики? Они смеялись над ним!

— Гм. — сказал Франк в третий раз, положил гитару и бросился в воду. Смит покачал головой.

— В нем нет ни капли интереса к живописи, — пробормотал он. — Для него существует только музыка. Во всяком случае, хоть это…

Спрятав доллар в карман, он с картиной под мышкой направился к остановке. В автобусе Смит протянул кондуктору доллар — пусть знает, что по внешнему виду нельзя судить о людях, — и уселся у окна, время от времени поглядывая на картину, которая нравилась ему все больше и больше.

В городе он хорошо позавтракал, что случалось не так уж часто, и пошел к отелю «Вайоли».

Его появление особой радости не вызвало. Швейцар высокомерно взглянул на него и спросил:

— Вам что?

— Здесь живет мистер Файф?

— Да. Он спит и приказал не будить его.

— Советую вам разбудить его, — повелительным тоном бросил Смит. — Я условился встретиться с ним по очень важному делу. Мистер Файф заинтересован в этом больше, чем я.

Швейцар после некоторого колебания направился к телефону. Вернувшись, он сказал: