17 потерянных - Нова Сума (2018)

И, думаю, я бы забыла о ней, как и остальные жители городка, если бы она не явилась мне во сне и не попыталась отдать камень, так похожий на сломанное украшение, найденное мной в овраге-канаве рядом с Дорсетт-роуд. Я не сомневалась, что это имеет какое-то значение, и только оставшись одна после того, как мы с мамой съели пиццу и я уклонилась от ответов на вопросы о Джеми, заперлась у себя в комнате и достала его оттуда, куда сразу по возвращении домой спрятала — в завернутый в свитер носок, засунутый в нижний ящик шкафа. И только тогда я позволила себе вспомнить.

12

Фиона Берк исчезла холодной ноябрьской ночью. Ее родители уехали на выходные в Мериленд, так что в ее распоряжении оказался весь дом, и было ясно, что она хотела — планировала — воспользоваться этим. Но тут моя мама спросила у ее родителей, может ли она присмотреть за мной, и они ответили «да», не согласовав это с Фионой. Подозреваю, что в результате моя невольная няня не пришла на назначенную встречу, что делала уже не раз, а мое внезапное появление в доме хозяев оказалось неожиданным сюрпризом — как для Фионы, так и для меня самой. Потому что в отсутствие родителей она хотела убежать из дома, а я стала препятствием для этого.

Мама тогда не работала в школе. У нее не было должности в университете штата и даже сертификата, позволяющего занимать такую должность. И потому она работала по ночам — танцевала в клубе на другой стороне реки.

Хочу сказать, что совершенно ясно помню, какой была Фиона Берк в ту ночь, когда показала моей маме средний палец за спиной и пообещала позаботиться обо мне. Вижу, как она опустошает шкатулку с драгоценностями собственной матери и исследует карманы отца, шарит в поисках брошек, которые можно отдать в заклад, и затерявшихся «золотых» карт.

Она была яркой штучкой. Волосы ярко-красные. Рот — темная полоса, покрытая блеском, который выглядел влажным еще долгое время после того, как высыхал.

Вот что я помню:

Фиона Берк стоит на площадке винтовой лестницы, опершись о перила, и смотрит на пол далеко внизу. Ее всклокоченные огненные волосы с отросшими черными корнями свисают вниз, словно спутанные побеги, и сквозь них она вопит, чтобы я поднялась и помогла ей.

Я понимала, что она действительно убегает из дома, а не просто болтает языком. В нескольких набитых сумках, стоявших наверху, лежали вещи, которые она решила взять с собой. Не успела я приготовиться, а она уже начала перекидывать через перила одну сумку за другой.

Каждая из них падала с высоты на выложенный плиткой пол с таким устрашающим звуком, будто это был самоубийца. Как только обстановка слегка разрядилась, я оттащила сумки в сторону.

Она наклонилась, чтобы сбросить последнюю сумку, и странная, дымчатая подвеска, которую она всегда носила, зацепилась за перила. Она дернулась, желая освободиться, и швырнула сумку вниз. И, думаю, в тот самый момент черный шнурок, обвивавший ее горло, порвался, и подвеска соскользнула с него и тоже упала.

Она промелькнула передо мной, и хотя летела быстро, потому что это был настоящий камень, а не какая-нибудь пластмасса, в моей памяти запечатлелось, как подвеска все падает, и падает, и падает. Я стояла внизу, посреди холла, под сверкающей люстрой, а затем стала собирать сумки в кучу. И смотрела вверх. Мне бы посторониться, но я так и стояла, возведя глаза, а некий темный предмет летел прямо в меня.

Я, должно быть, успела закрыть голову руками и увернуться, потому что подвеска всего лишь ударила меня по плечу, оставив на нем рубец, превратившийся позже в шрам. А потом упала на пол блестящей стороной вверх.