17 потерянных - Нова Сума (2018)

Я стала ждать, когда голос скажет что-нибудь еще и я смогу увидеть, где же она притаилась, но было тихо, и я все поняла. Это была не Эбби. Голос был жесток, как была жестока Фиона Берк, и фальшив, как была фальшива Фиона Берк. Это шепот Фионы звучал у меня в ухе.

— Послушай, — тем временем говорил Люк, — если ты встретишься с ней, скажи, чтобы она на меня не обижалась, о'кей? У нас не было ничего серьезного. И она прекрасно это знала.

На моем лице он, должно быть, прочел нечто совсем иное.

— Разве не так?

— Она думала… — затянула я, мечтая, чтобы Эбби объявилась и подсказала мне, как ответить ему. — Она думала, что, может, и было, — закончила я.

Люк отрицательно покачал головой.

— Почему она сама не зашла ко мне? Почему послала тебя?

— Потому что я пообещала помочь ей. — Я произнесла это громко, и мои слова прозвучали как заявление, предназначенное для него и для всех. Для меня самой. Для нее и для Фионы Берк — я чувствовала, что они слушают меня, затаив дыхание.

А затем, не сказав больше ни слова, я вывела велосипед из гаража и покатила по подъездной дорожке к фургону. Может, я и ошиблась, сказала я себе. Может, велосипед все-таки был синим.

16

Я не стала вкатывать синий велосипед Эбби в полицейский участок. Но, оставив его в фургоне, вошла внутрь, чтобы сказать полицейским, что он у меня.

Участок был маленьким, в комнате ожидания стояло три стула и имелось окошко, в котором маячила голова читающего что-то дежурного.

Я не приметила через окошко ни полицейского Хини, ни кого-либо еще, но мне велели сидеть и ждать — и скоро кто-то примет меня. Я прождала сорок две минуты. Затем дежурный ушел на обед, извинившись предварительно, что заставил меня ждать, и ко мне вышел полицейский, и я прождала еще одиннадцать минут, потому что он уходил к себе позвонить. Все то время, что я провела в приемной на пластиковом стуле, я гадала, что же это значит. Может, мне давали понять, чтобы я ушла. Может, намекали, что если бы я сразу вручила велосипед полиции и рассказала о том, что знаю, ждать бы не пришлось?

Я была готова встать, выйти и уехать, но тут наконец в окошке появился полицейский и спросил, о чем, собственно, я хочу поговорить. Это был не Хини, но мне-то какая разница? Перерыв карманы и рюкзак в поисках объявления о пропаже Эбби, я испугалась было, что потеряла его, но потом вспомнила, что запрятала в маленький, застегивающийся на «молнию», кармашек. Пока полицейский читал объявление, мне вдруг почудился сильный жар где-то у меня в теле, и я ощутила толчок паники, готовой охватить тело целиком. А потом меня осенило: дело не во внезапной болезни или отравлении, а в подвеске. Камень раскалился на голой коже, как утюг. Я, чтобы не обжечься, сняла его и спрятала в кулаке, натянув предварительно на ладонь рукав толстовки.

Офицер через окошко протянул мне обратно объявление и сказал, что помнит об этой девушке. Смутно. Она сбежала. Ведь в объявлении так и сказано — КАТЕГОРИЯ ДЕЛА: Побег, возможна угроза для жизни. Понимаете? Побег. Они не могут пускаться вдогонку каждой семнадцатилетней девчонке, сбегающей из дому — я имею хоть малейшее представление о том, сколько их? О том, сколько времени можно на этом потерять? Сколько денег налогоплательщиков? Какими безумными будут эти траты?

Между его слов читалось и другое: как мало ему до всего этого дела и как мало должно бы это, с его точки зрения, значить и для меня. Кроме того, добавил он, ей вот-вот стукнет восемнадцать, и тогда они вообще окажутся вне игры.