Эгоист - Марина Агекян (2021)

Он сжал в кулаки дрожащие руки. Господи, он любил ее, любил Шарлотту так, как не любил никого и никогда, даже Мередит, из-за которой поссорился с отцом. Но это… Как он мог решить, что любит Мередит? Из-за нее он превратил свою жизнь в ад, из-за нее он поссорился с отцом, а когда отец открыл ему глаза на обман и предательство Мередит, Уильям ополчился на отца и перенес всю свою ненависть и ярость на него. И жил своей никчемной жизнью, чтобы еще больше разозлить его. И это сработало, потому что отец умер. Из-за него.

Какой глупец! Господи, во что он превратил свою жизнь и жизнь ни в чем не повинной девушки, которая уже дважды пыталась спасти ему жизнь? Он преследовал ее, чуть ли не угрожал, пытался соблазнить на ночной террасе, пока их родные пили чай в гостиной. Боже правый, как она после всего этого не возненавидела его?

Но, Боже, он действительно любил ее. Так, что едва мог стоять на ногах. Едва чувствовал сердце, которое больше не принадлежало ему. Он хотел сделать ее счастливой, хотел, чтобы она была счастлива, пребывая рядом с ним. Хотел слышать ее смех каждый день, хотел обнимать каждую ночь. И показать, как бреется по утрам. Он так много хотел дать ей, так много показать. Рядом с собой он не представлял никого, кроме нее. В его сердце не было никого, кроме нее. И не будет.

Уильям знал это четко. Как и то, что если она попросит освободить ее от своих притязаний, он… не сможет настаивать и дальше, потому что не хотел больше причинять ей боль.

Боже правый, он не просто любил ее! Он любил ее так сильно, что мог отпустить, если она решит уйти!

* * *

Шарлотта хотела направиться за ним, но ее остановила Лидия, которая подошла и взяла ее за руку.

— Давай пройдемся возле озера, — с улыбкой предложила она.

Шарлотта хотела пойти за Уильямом, потому что после короткого разговора с сестрой, он так резко побледнел, что едва не свалился со стула. Что с ним произошло? И что сказала сестра, что так резко заставило его перемениться в лице? Настолько, что он встал и ушел.

Уильям был замечательным собеседником. Ей еще никогда не доставляло такого удовольствия беседовать с ним, как вчера за ужином. Он был остроумным и деликатным, много шутил, давал взвешенные советы, а когда хитро улыбался, Шарлотта забывала о том, что сидит за столом.

Никогда прежде она не видела его таким… расслабленным, счастливым, беззаботным, непривычно домашним, и полностью сосредоточенным на ней, потому что она видела, что каждое усилие за ужином, которое он прилагал, было направлено на то, чтобы удивить и порадовать ее. Поступок, который заставлял ее сердце с еще большей силой рваться из груди. Рваться к нему. Вчерашний ужин был самым волшебным временем, которое она проводила с ним. Время, которое она не хотела, чтобы закончилось.

Боже, кажется она была не только безнадежна. Она уже не могла заглушить голос сердца, который во всю орал ей в уши. Она любила его, настолько, что умирала от любви к нему. Умирала от страха обрести и потерять его одновременно. Он…

— Пожалуйста, давай прогуляемся, — настояла Лидия, а потом потянула ее за собой.

Хоть все ее мысли были заняты другим, Шарлотте не оставалось ничего, как вместе с Лидией пройтись вдоль берега озера, заросшего остриженной травой, которую колыхал легкий, теплый ветер. Солнечные лучи, отражаясь на водной глади озера, стремились ослепить их, но Шарлотта отвернулась.

— Я всегда думала, — начала Лидия, держа Шарлотту под руку, — что у меня самый безрассудный из братьев.

Что-то болезненно сжалось в груди.

— Лидия… — тихо прошептала Шарлотта, не в состоянии говорить об Уильяме ни с кем.

Лидия вдруг с серьезным видом посмотрела на нее.

— Он такой безрассудный, что без малейших колебаний взялся распутать дело с леди Хартли, даже не представляя, что это ему будет стоить.

Шарлотта так резко остановилась, что едва не упала и не потянула за собой Лидию.

— Леди Хартли?