Эмили обвела его бедра своими и выгнула спину, чувствуя, как вздрагивает и плавится все внутри от его осторожных проникновений. Это был тот самый чувственный ад, который она хотела бы проходить с ним каждый день, каждую секунду своей жизни. Именно в такие мгновения она наиболее полно ощущала себя желанной. Нужной. Всю свою жизнь Эмили считала, что не нужна никому. Она так отчаянно хотела быть хоть кому-то нужной. Хоть кому-то дорогой. И Габриел дал ей не только это. Он вручил ей нечто большее. То, без чего невозможно было представить дальнейшую жизнь. В его объятиях она забывала обо всех тех горьких словах, которыми родные глубоко ранили ее, ругая ее внешность. Она забывала о том, что цвет ее волос был когда-то неугодным и противным. Что призывал несчастия. Рядом с Габриелем все это становилось таким неважным. Таким незначительным. Она была ему благодарна за то, что он помог ей почувствовать себя самой красивой и самой нужной!

«Я люблю тебя, — шептало ее сердце, пока ее тело вбирало его в себя. — Я буду любить тебя, даже когда буду умирать без тебя!»

Он продолжал входить в неё то с сумасшедшей медлительность, заставляя ее замирать от мучительного ожидания, то резкими ударами, доводя ее почти до края. Агония охватила их обоих, дрожь пронизывала каждый уголок трепещущей плоти. Эмили подумала, что на этот раз она просто умрет от блаженства, но им удалось перешагнуть вместе даже этот опасный рубеж. Габриел прижался к ее губам поцелуем, в который вложил всю свою страсть и всепоглощающее желание. Эмили забрала у него всё, безмолвно вручая ему свое сердце. Без остатка.

Она замерла, когда напряжение стало почти нестерпимым. Эмили затаила дыхание, едва сдерживая себя, а потом протяжно застонала, когда безграничное удовольствие взорвалось внутри, обдав каждый уголок тела и души жарким пламенем. Она крепче обняла его, боясь не уцелеть в этом шторме. И затем услышала, как зарычал Габриел и стал дрожать в ее объятиях так, словно умирал. Она приняла его всего. Без остатка. А потом прижала его к своей груди и спрятала у него на плече свое лицо. Эмили запретила себя думать о будущем, о прошлом и неизбежном. Она хотела просто чувствовать его, вдыхать его запах, ощущать удары его сердца у себя на груди так, словно оно билось внутри неё.

Через какое-то время, когда его дыхание выровнялось, Габриел поднял голову и нежно погладил ее по щеке. Эмили прижалась к его губам благодарным поцелуем, приказывая своему сердцу не разрываться на части. Когда Габриел ответил на ее поцелуй, всё повторилось вновь. Но на этот раз ему удалось растянуть удовольствие так надолго, что в какой-то момент Эмили чуть не лишилась чувств. Она всхлипнула и притянула его к себе, не в силах больше выносить его жаркие исследования и испепеляющие ласки. Она знала, каким он может быть гурманом. Но на этот раз пиршество следовало отложить.

Было очень поздно, когда они, невероятно уставшие и счастливые, лежали посредине постели, прижавшись друг к другу и укрытые теплым одеялом. Эмили прижималась щекой к его плечу, положив руку ему на грудь. Габриел обнимал ее одной рукой, а второй накрыл ее руку. Эмили с безграничной нежностью спела с ним свои пальцы.

— У тебя такие красивые руки, — молвила она, глядя на его длинные сильные пальцы.

Габриел сжал ее руку в ответ и почувствовал, как от ее слов сердце подпрыгнуло в груди.

— Да? — Он посмотрел на нее, глубоко тронутый ее признанием. — А что еще тебе нравится?

«Всё!» — тут же подумала Эмили, но не рискнула сказать об этом. Она высвободила руку из его ладони и провела пальцем по его безымянному пальцу, на который был надет его перстень. Тот самый перстень! И как это она раньше не обратила на него внимания?

— Этот перстень, — начала она, чувствуя, как замирает всё в груди. — Ты его нечасто носишь. Я вчера не видела его у тебя.