Не в силах произнести ни слова, Эмили ошеломленно смотрела на мужчину, на отца Ника, который всё же имел полное право разорвать ее на части. Впервые она встречала людей, которые думали, что могут ошибаться, и которые были готовы извиниться за это… Неужели… Неужели с детства ее приучили верить в совершенно ненужные вещи? Чему ее вообще учили?

— Милорд…

— Себастьян, — мягко напомнил он, снова улыбнувшись.

Эмили на этот раз не смогла проигнорировать его просьбу.

— Себастьян, вы… вы имели полное право сердиться на меня. И Габриел… Он не должен был становиться между вами и вашим сыном…

Отец Ника как-то странно посмотрел на нее, когда сказал:

— Он встал между мной и вами.

Эмили покраснела до самых ушей и опустила голову, боясь того, что этого заметили и остальные члены семьи Габриеля. Никто не должен был заметить ее истинных чувств. Особенно Габриел! У нее больно сжалось сердце. Она не хотела уйти, не сказав Габриелю, как сильно любит его, но и не могла сказать ему этого, чтобы у нее была возможность покинуть его…

Отметив, как при этих словах девушка смущенно опустила голову, а потом заметно побледнела, Себастьян решил пока больше ничего не говорить. Он быстро протянул ей руку, решив успокоить и отвлечь ее. Какая странная девушка! Легкоранимая, очень чувствительная, но от нее исходила непререкаемая внутренняя сила, наличие которой нельзя было отрицать. Видимо, только такая девушка и могла позаботиться о Нике. Вспомнив ангельское личико Ника, Себастьян ощутил безграничную благодарность к девушке, которая доставила маленького проказника домой.

— Пойдемте? Внизу, все наверняка уже заждались нас.

Он взял ее руку в свою и повел вниз в гостиную, где собралась вся семья в ожидании ужина. И не только семья.

Эмили на секунду застыла, войдя через большие двери, когда увидела непривычно много людей. Здесь были одетые в вечерние туалеты сестры Габриеля, их мужья и дядя с тетей. И куча детей… И Габриел! Он стоял возле двери так, словно бы ждал ее, и когда Эмили заглянула ему в глаза, у нее задрожали ноги и перевернулось в груди сердце. Потому что она знала, что, возможно, это последний раз, когда она смотрит на него. А он — на нее…

— Все хорошо? — обеспокоенно спросил он, глядя на нее, а затем перевел взгляд на своего зятя. И серебристые глаза вдруг недоверчиво заблестели.

Неужели он подумал, что Себастьян мог обидеть ее, пока они были одни?

— Все хорошо, Габби, — спокойно ответил Себастьян, не отпуская руку Эмили. — Ты же знаешь, что я не обладаю замашками людоеда и ничего не откусил от Эмили. Так что, можешь расслабиться.

Но Габриел напрягся еще больше. Эмили умирала от желания подойти к нему, прикоснуться к нему, успокоить его… Но ее повели вглубь гостиной, к диванам, на которых сидели его тетя, две сестры и вокруг которого собрались детишки. Он остановился перед своей женой, на коленях которой сидела очаровательная белокурая девочка с ярко-зелеными глазами. Миниатюрная копия своей матери.

— Я бы хотел представить вам свою дочь, — сказал Себастьян с обожанием глядя на девочку. — Дженнифер, милая, это мисс Эмили. Поздоровайся с ней.

Девочка спрыгнула на пол, поправила свое белоснежное плотице, присела в умилительном реверансе и ангельским голосом сказала:

— Добрый вечер, мисс Эмили. Как поживаете?

У Эмили на секунду перехватило дыхание. Потому что никто никогда не приседал перед ней в реверансе. Она смотрела на девочку, понимая, что уже обожает ее. Что еще одно существо запало ей в душу. Еще одного человека ей придется вырвать из груди.

— Я… — дрожащим голосом начала она, боясь расплакаться, но девочка быстро прервала ее.

— Я так рада познакомиться с вами! Это правда, что всё это время вы заботились о Нике, а он ни разу не заплакал, хотя и был далеко от мамы?