Эра милосердия - Тала Тоцка (2021)

Когда Герман ввалился в дом, нагруженный пакетами, он не сразу понял, почему там темно, свет выключен. А где Лиза? И тут его взгляд упал на тумбочку. Пачка денег лежала там, где он их оставил, а рядом темнел клочок бумаги. Что это за хрень?

Герман покрутил непонятный рисунок, а потом заметил надпись, сделанную рукой Лизы. «Я выбрала». Его прошиб холодный пот, он сразу понял, что за снимок в его руке. И сразу понял, что Лиза от него ушла, потому что не захотела предать своего ребенка, как это сделал Герман. И между ними двумя она выбрала не Германа.

Бросился в гардеробную, хоть уже заранее знал, что ее вещей там не будет. На минуту замер посреди квартиры, соображая, куда Лиза могла пойти. Если не взяла деньги, значит, к родителям, поезд уходит ночью, она что, все это время провела на вокзале?

Герман гнал свой внедорожник, молясь про себя, чтобы с его девочкой все было в порядке, ей было так плохо в последнее время из-за беременности. Что он будет делать, если с ней что-то случится?

Припарковал машину и бегом бежал к зданию железнодорожного вокзала, а потом в зал ожиданий, хорошо хоть она додумалась выбрать зал повышенной комфортности. Он сразу ее увидел, Лиза сидела на самом дальнем диване в углу зала, сняв ботинки и подобрав ноги. Его красивая, любимая, стойкая девочка...

Глаза заплаканные и совсем потухшие. И хоть сердце болезненно сжалось от вида ее зареванного личика, с души будто свалилась глыба льда. Лиза уставилась на него изумленным взглядом, а Герман поцеловал ее в ладошки и сказал:

— Вы когда-нибудь меня простите?

— Кто «вы»? — почему-то шепотом спросила Лиза.

— Ты и наш ребенок, — серьезно ответил Герман и осторожно вытер ладонью ее мокрые щеки, — я люблю вас, Лиза, тебя и его, и если ты сейчас мне поверишь и вернешься, я больше никогда тебя не предам.

Карие глаза хлопнули ресницами, раз, два, потом быстро-быстро заморгали, и тонкие руки обхватили его шею.

— Я тоже тебя люблю, Герман.

— Тогда поехали домой, будем праздновать Рождество.

Ближе к ночи, когда его зацелованая будущая жена уже засыпала, Герман взял ее руку с надетым на безымянный пальчик колечком и сказал:

— Давай, если у нас родится девочка, назовем ее Агнешка?

— Давай, — пробормотала сонная Лиза, поцеловала будущего мужа в грудь и прижалась к ней щекой.

— Я тебя люблю, — прошептал Герман, поудобнее обхватил ее руками и закрыл глаза.

8. Счастливый конец второй истории

Кирилл докуривал третью сигарету, хоть уже года два как официально бросил курить. Иру тошнило от запаха дыма, а он так берег ее, так хотел этих малышей… Свернув с Перекрестка, не вытерпел, заскочил в ближайший магазин и купил пачку. И теперь смотрел в вечернее небо, курил и думал.

Перед глазами стояла девочка, поющая колядку, такая маленькая на фоне широкого Перекрестка, окутанного густым туманом. Кто-то спросил ее, где родители. Мама больна, отца, по ходу, нет. И это грызло и не отпускало Кирилла, мучило и выворачивало душу.

Он ведь был у нее отец, у Агнешки — имя-то какое забавное! — куда же он мог подеваться? Как мог бросить такую чудесную девочку и свою больную жену, а может, он и ушел от того, что та заболела. Или может… может, он изменил своей жене, она забрала Агнешку и ушла?

Они тогда только узнали, что Ира беременна двойней, смотрели какую-то ерундовую мелодраму, обнявшись. Кириллу было не то, чтобы интересны слезливые девчачьи киношки, просто нравилось обнимать жену, поглаживая по еще совсем плоскому животу, и слушать, как она сопит ему в шею.

Экранные страсти разгорались, главный герой изменил жене, и она сбежала от него с ребенком в другой город. Ирка притихла, а потом завозилась у него под рукой.

— Если ты мне когда-нибудь изменишь, я тоже уйду, — услышал он ее прерывающийся голос.