Мелодия счастья - Дарья Волчек, Regina Oscura (2021)

— Две песни из двенадцати — это несерьёзно, Богдан, — вскинулась Юля, поддерживая нашего общего друга и по совместительству папочку-менеджера.

— Но они же есть? Все двенадцать написаны и людям нравятся первые синглы. В чём проблема? Или тексты обязательно должен написать я? — психанул я. — Какая к чёрту разница, если потом лейбл потребует всё исправить? Я больше не могу и не хочу создавать пустой звук!

— Но «Бессердечный» не подвергся правке, — примирительно отметил Кирилл, чувствуя, что я закипаю.

— Я не был готов отдавать вам эту песню, — сжал кулаки, сдерживая приступ взрывной ярости, — но ты влез и просто забрал у меня текст… Довольствуйся тем, что есть.

— Я всего лишь прикрыл твою ленивую задницу перед Толмачёвым, ему не стоит знать о твоих пристрастиях. — Кирилл скрестил цветастые руки на груди. — Можно просто сказать спасибо.

— Пожалуйста, — бросил я, поднимаясь с дивана.

Ноги налились свинцом от длительного сидения, но я всё же двинулся к двери, не намереваясь слушать претензии ко мне по второму кругу.

— Куда ты намылился?

— Записываться, — хлопнул тонкой стеклянной дверью и пронёсся мимо удивлённых администраторов.

Когда я на полной скорости влетел в комнату звукозаписи, на меня устремились взгляды всех сотрудников, что дёргали, переключали и крутили многочисленные рычажки и кнопки на микшерном пульте.

— Ты чего, Белый? — Сёма уже закончил сводить линию ударных и преспокойно болтал с одним из звукарей.

— Работать пришёл, — я кивнул в сторону «аквариума», — я следующий?

Молодой парень с естественным хаосом из пепльных волос показал два больших пальца, поддерживая моё рвение поскорее расправиться с последней песней в альбоме. Он думал, что я трудоголик, а я просто хотел свинтить отсюда как можно скорее.

Я зашёл в тесное помещение, стены которого были обиты чёрным материалом с выпуклыми квадратами. До начала европейского тура я практически спал здесь, записывая песню за песней на износ. Осталась лишь последняя, самая болезненная.

Загорелась зелёная лампочка, из динамиков полились плавные ноты клавишных, которые изредка подхватывала тонкая скрипка. Такое балладное, длинное вступление должно было запутать фанатов, они бы ожидали трогательную песню о любви. Но тут резко, словно взрыв бомбы, грянули звонкие тарелки ударных и агрессивный отыгрыш кардана по бочке, перекрывая всю мягкость классических инструментов. Низкие звуки бас-гитары и я раскрыл рот, готовый извлечь первые строчки этой проклятой, украденной у меня Кириллом, песни:

«Я бессердечный, но это не вечно.

Время скользнуло по стенам старым,

Ты мелькнула в тени, безупречна.

Крутанула, внутри всё перевернула».

В горле неприятно першило, но я упорно продолжал извлекать звук за звуком, не получая абсолютно никакого кайфа от процесса. Все слова этой песни были насквозь пропитаны ядом злости и обиды, но я никогда не хотел, чтобы она вышла в свет. Мне просто важно было выплеснуть куда-то лишние эмоции, поделиться с клетчатым листом горестями сердца.

С каждой строчкой ноты становились всё выше, почти на разрыв, даже гитары играли на повышенном строе, завывая и разрывая:

«Сладкой муки внутри искру раздула

Но я не сдамся…

Приставлю к виску дуло…

(Бам, бам) И сердце не бьётся

Запомни — я бессердечен, твоя поганая любовь

Больше не лечит».

Горло вдруг сковало резкой болью, как только я попытался перейти от вокала к харшу. Я прочистил горло, пытаясь стряхнуть этот неприятный спазм. Но гортань сдавило, и я закашлялся. Присев на корточки, я старался прийти в себя, но кашель не прекращался. Я просто давился им, если пытался стерпеть хоть секунду.

— Эй, Бу, ты чего? — заботливые руки сестры обняли меня за плечи, в голосе явно слышалась паника.