Все краски ночи - Линда Ховард (2009)

– Спасибо, – сказала Кейт и поспешно удалилась, лишив Конрада шанса сказать что-нибудь еще. Конрад был приятным мужчиной, но по возрасту годился Кейт в отцы, и она не стала бы рассматривать его как потенциального кандидата и мужья, даже если бы за всеми хлопотами хозяйки гостиницы у нее оставалось время на то, чтобы строить с кем-то отношения с дальним прицелом. Или хотя бы подумать над такой возможностью.

Проходя мимо автомата для приготовления кофе, Кейт отметила, сколько кофе накапало в каждый из четырех кофейников, и задержалась, чтобы загрузить очередную порцию зерен. В столовой все еще было много народу: сегодня никто не торопился уходить. Джошуа Крид, охотник-проводник, находился в столовой вместе с одним из своих клиентов. Вокруг Джошуа всегда собирались люди, просто для того, чтобы пообщаться с ним. Крид обладал мощной харизмой и был прирожденным лидером. Люди тянулись к нему, даже, не отдавая себе в этом отчета. Кейт слышала, что он служил в армии и лишь недавно ушел в отставку, В это легко было поверить – во всем его облике, от жесткого прищура глаз и квадратного подбородка до разлета плеч и командирской выправки, чувствовалась властность. Джошуа не слишком часто бывал здесь, но когда он появлялся в Трейл-Стоп, то становился центром почтительного внимания.

Клиент, импозантный темноволосый мужчина лет тридцати пяти – сорока, принадлежал к тому типу чужаков, которые Кейт нравились меньше всего. Он был явно человеком состоятельным, если мог позволить себе нанять проводником Джошуа Крида, и ненавязчиво, а порой, и навязчиво, давал понять всем окружающим, что он – Большой Босс, им не чета, а панибратская манера общения не более чем игра. К примеру, он закатал рукава рубашки, демонстрируя часы на узком золотом браслете, инкрустированном бриллиантами. Говорил он чуть громче, чем другие, чуть более оживленно, чем уместно заутренней чашкой кофе, и постоянно упоминал о своих охотничьих приключениях в Африке. Он даже преподал всем присутствующим урок географии, разъяснив, где находится Найроби. Кейт с трудом удержалась оттого, чтобы не закатить глаза. Аборигены для него были синонимом слова «дикари». Он также особо подчеркнул, что охотился на диких животных только с фотоаппаратом. И хотя на эмоциональном уровне Кейт одобряла этот и только этот вид охоты, здравый смысл подсказывал ей, что, позиционируя себя исключительно как фотоохотник, он подстилал соломку на случай, если ему не удастся никого подстрелить. Он не производил впечатления профессионального фотографа и даже фотографа-любителя с хорошим портфолио.

Интересно, подумала Кейт, торопясь на кухню, с каких это пор она стала считать приезжих чужаками?

Линия разлома, разделившая ее жизнь на «до» и «после», была такой резкой и четкой, что иногда Кейт задавалась вопросом, осталась ли она сама, Кейт Найтингейл, прежним человеком. Жизнь сложилась так, что перемены в ней не были постепенными, плавными, дающими возможность осмыслить происходящее, свыкнуться с новым положением вещей, с тем, кем она была и кем стала сейчас. Нет, все было совсем не так: линия судьбы шла изломами – резкие, обрывы, внезапные смещения пластов. Период между смертью Дерека и ее решением переехать в Айдахо на карте ее судьбы был узкой расщелиной с отвесными склонами, куда никогда, не попадал солнечный свет. Первое время после того, как Кейт Найтингейл переехала сюда с мальчиками, все ее силы уходили на то, чтобы подготовить гостиницу к открытию, и на размышления по поводу своего места в сообществе у нее просто не оставалось времени. Она даже не задумывалась, считать себя, здесь чужой или нет. И все сложилось само собой: она вдруг поймала себя на том, что ощущает себя неотъемлемой частью общины, составлявшей население крохотного городка, словно прожила тут всю жизнь, Кейт была здесь своей даже больше, чем в Сиэтле, возможно, потому, что Сиэтл, как и все большие города, населен чужаками; каждый человек живет в своем коконе. Здесь же все друг друга знали, причем буквально.