Трибьют - Нора Робертс (2009)

— Я ничего не слышу, когда работаю, — он протянул ей пиво и сел рядом. — Если только сам не захочу.

— Исключительная способность к концентрации?

— Просто я умею абстрагироваться. Как продвигается дело?

— Нормально. Скачками, как и положено любому проекту, — она сделала глоток пива и прикрыла глаза. — Боже, холодное пиво в конце долгого дня. Это должно стать законом.

— Похоже, у меня входит в привычку угощать вас спиртным.

— А я не отвечаю взаимностью, — она подняла на него смеющийся взгляд.

Он вытянул ноги и улыбнулся.

— Я заметил.

— В данный момент мой дом не очень подходит для случайных развлечений. Да и я тоже. Вы видите железные ворота?

— Их трудно не заметить.

— Что мне с ними делать: реставрировать или заменить?

— А зачем они вам вообще? Столько суеты — остановить машину, выйти, открыть ворота, заехать, опять выйти и закрыть ворота. Даже если вы поставите автоматические ворота, все равно с ними много возни будет.

— Я об этом уже думала. Но потом изменила свое мнение, — Спок уже несколько раз требовательно ткнулся головой в ее руку, и она принялась почесывать его.

— Я понимаю, зачем они вам нужны, — дело в вашей бабушке. Но с тех пор, как вы здесь поселились, я ни разу не видел, чтобы вы ими пользовались.

— А я и не пользовалась, — она слабо улыбнулась и сделала еще глоток пива. — Слишком хлопотно. И они не подходят к этому месту, правда? Деревенский дом, большой старый амбар. Но они были ей нужны. На самом деле это просто иллюзия. — Видит бог, ей были нужны иллюзии. — Не так уж трудно перелезть через них или через стены. Но она нуждалась в иллюзии безопасности, уединения. Я нашла несколько старых писем.

— Ее писем?

Силла не собиралась рассказывать о них. Интересно, что развязало ей язык — пара глотков пива или просто его общество? Похоже, ей еще не встречался человек, который был бы так внутренне свободен и располагал к откровенности.

— Нет, адресованные ей. Несколько писем, которые она получила в последние полтора года своей жизни. От кого-то из местных жителей, потому что большинство штемпелей на конвертах отсюда.

— Любовные письма.

— Сначала да. Страстные, романтичные, интимные, — она наклонила голову и посмотрела на него поверх бокала, делая еще один глоток. — И зачем я это вам рассказываю?

— А почему бы и нет?

— Я еще никому не говорила. Наверное, попытаюсь выяснить, от кого они и кто этот человек. Как-нибудь поговорю об этом с отцом, потому что он дружил с сыном Дженет — моим дядей. Эта связь началась зимой, до того, как его убили, и, похоже, пошла на убыль через несколько месяцев после его смерти.

— Вы хотите знать, кто их написал, — Форд лениво погладил собаку ногой, и Спок переключил свое внимание на него. — Как он их подписывал?

— «Только твой», пока не переключился на нечто вроде «да пошла ты». Ничем хорошим это не кончилось. Он был женат, — сказала она, наблюдая, как Спок, очевидно удовлетворенный, свернулся у ног Форда и сопел. — Известно, что у нее были интрижки с женатыми мужчинами. От мимолетных до серьезных связей. Она влюблялась с такой же легкостью, с какой другие женщины меняют прическу.

— Ее жизнь была не похожа на жизнь большинства женщин.

— Я всегда считала, что это удобное оправдание для легкомыслия или эгоизма.

— Возможно, — пожал плечами Форд, — так оно и есть.

— Она жаждала любви, физической и эмоциональной. Она стала зависима от любви, как от тех таблеток, которыми мать начала кормить ее с четырех лет. Но мне кажется, что эта любовь была настоящей.

— Потому что она хранила ее в тайне?

Силла вновь повернулась к нему. У него хорошие глаза, подумала она. И дело не в том, что они красивые, с этим золотистым ободком и искорками на зеленом фоне. А в том, как они видят мир.