Дом на краю тишины - Галина Мишарина

— Я могу обсудить свои проблемы с тобой, и не вижу смысла обращаться к психологу. Она здесь, чтобы помогать остальным.

Я неуверенно улыбнулась.

— Хорошо. Значит, моя главная миссия — поддерживать капитана.

Шэрхи что-то пробурчал, снова склоняясь к роботу, и я подвинулась ближе.

— У тебя на руке ожог свежий.

Я коснулась его кисти, и мужчина отозвался сварливо:

— Пустяки.

Мне уже было не страшно, что Шэрхи прогонит. Я тихонько прижалась щекой к его плечу, осторожно поглаживая руку мужа, и он снова что-то выдал на цвенском, а потом добавил:

— Мне нужно закончить, Ибрис.

— Конечно, — сказала я, и поцеловала его в плечо. — Я ведь не мешаю?

— Мешаешь, — проворчал он. — Но разве я могу тебя прогнать?

Он вернулся к работе, а я положила ладонь мужчине на грудь.

— Сердце так спокойно бьётся. А ещё ты горячий. Нет-нет, ты продолжай.

Я устроилась на своём кресле так, чтобы иметь возможность положить голову Шэрхи на колени, и теперь наблюдала за ним снизу вверх. Из-за того, что мягко тёрлась щекой о его бедро, живот и всё, что находилось ниже, мужчина никак не мог сосредоточиться.

— Что за упрямая кошка мне попалась? — сказал он, с хмурой нежностью глядя на меня.

Восприняв это как поощрение к действию, я просочилась под его рукой и села к мужчине вплотную, обхватывая его за пояс ногами. Не успел он возразить, как губы мои коснулись шеи мужа, его колючих щёк и строго сомкнутых губ. Я снова и снова целовала его, и дождалась, что сильные пальцы зарылись в мои волосы, крепко и властно сжались. Горячее дыхание будто пронзило изнутри, настойчивый язык коснулся моих губ и скользнул внутрь.

А потом он одним махом убрал в сторону платформу с деталями, и усадил меня стол, крепко к себе прижимая. Мы продолжили целоваться, и попутно я стягивала с него штаны. Правда, совсем их снять не смогла, только спустила вниз, а Шэрхи быстро избавил меня от сорочки, под которой не было ничего. Взгляд его скользнул по моему телу, и мужчина резко притянул меня обратно. В следующий миг он был уже во мне, поддерживал под ягодицы, чтобы было удобнее двигаться. Оголодавшая, я кусала губы, а потом стонала, и вскрикивала, когда ему захотелось больше и сильнее.

Я наслаждалась его видением, его чувством, его запахом. Он весь был единым удовольствием — в своих движениях, теплоте и жадности. С каждым новым проникновениям во мне увеличивалась порция нежности, которая в итоге стала такой большой, что я ни о чём другом, кроме как её взрыве, думать не могла.

И Шэрхи опустил меня на стол, двигаясь так быстро, что даже на дыхание не было времени. Хотелось плакать, но я кричала. Хотелось целовать его, но я мягко укусила его за плечо, требуя продолжения. Мне хотелось больше всего, и, главное, чтобы он оставался внутри, не отпускал меня до главного всполоха.

Но мужчина вдруг замедлился, делая короткие и резкие движения глубокими и длинными. Я замерла, глядя ему в глаза. Мир вздрагивал вместе с нами в застывшем мгновении.

— Знала бы ты, — тихо сказал Шэрхи, — как сильно я в тебе нуждаюсь!

Я крепко зажмурилась, чувствуя, как горячо стало под веками. А Шэрхи опустил руку вниз, погладил меня, одновременно трепетно целуя, и мы вместе рухнули в ослепительно-дрожащую негу.

После близости я всегда сладко засыпала, но в этот раз хотелось как можно дольше чувствовать Шэрхи возле себя. Он тоже не спал — всё смотрел в потолок, о чём-то размышляя, и льдистые глаза порой становились сумрачными.

— Ты переживаешь из-за Третьего? — не выдержала я.

— Нет, — спустя пару мгновений отозвался Шэрхи. — Его я починю.

Я погладила мужчину по груди, одновременно целуя в щёку.

— Значит, предательство.

— Угу, — отозвался он. — Никогда нельзя быть уверенным в том, что готовит для нас будущее. Сезри вон тоже в себя прийти не может после того, как они с Амэс друг друга забыли. То есть он-то помнил, пусть и не всё.