Страстная женщина - Вирджиния Хенли (2021)

На миг янтарные глаза Елизаветы блеснули золотом.

— Мария ни за что не объявит меня наследницей престола. Уже несколько месяцев меня пытаются выдать замуж за испанца, но до сих пор мне удавалось избегать ловушки.

Подруги проговорили два часа. Елизавета призналась, что устала жить в заточении и носить унылые, серые платья. А Бесс рассказала ей об огромном долге Кавендиша и о том, как она пытается спасти имущество.

Задержаться в Хэтфилде Бесс не осмелилась, опасаясь вызвать подозрения.

— Мне пора, ваше высочество.

— Бесс, ты подарила мне надежду — тонкий лучик света во мраке. Пообещай, что непременно приедешь, если услышишь что-нибудь еще!

По пути в Брентфорд Бесс размышляла о поездке. Сознание того, что ей удалось хоть немного развлечь и обнадежить близкого человека, вселяло в нее уверенность.

Один месяц неумолимо следовал за другим, и в конце каждого Бесс с облегчением вздыхала, убедившись, что парламент еще не рассмотрел дело о задолженности Кавендиша королевской казне. Пряча страх, она регулярно встречалась с адвокатами и убеждала их любыми средствами отдалять неизбежный день.

Чтобы не оставлять свои владения без надзора, Бесс часто посещала Дербишир. Она привезла свою мать в Чатсворт и поручила ей присматривать за огромным пустым домом. По пути Элизабет сказала:

— Бесс, дорогая, в последнее время ты так похудела! Ты доводишь себя до изнеможения, трудишься не жалея сил. Может, лучше продать Чатсворт и забыть об этом чудовищном долге? После этого ты могла бы выйти замуж за какого-нибудь деревенского сквайра и до конца жизни ни о чем не тревожиться…

— За сквайра? — возмутилась Бесс. — За какого-то ничтожного деревенского сквайра? Как ты могла?! Ты хочешь, чтобы я довольствовалась малым? В таком случае я больше никогда не выйду замуж!

Вернувшись в Брентфорд, Бесс просидела за столом всю ночь. Она подсчитывала доходы и урезала расходы, чтобы свести концы с концами. Ее сыновья росли так быстро, что новую одежду им приходилось покупать чуть ли не каждый месяц, да сверх того платить учителям. Бесс не могла позволить себе послать детей в школу, а они, лишившись строгого отцовского присмотра, быстро превращались в сорвиголов.

Однажды поздно вечером в июне Бесс навестил необычный гость. Узнав в высоком привлекательном мужчине Робина Дадли, она провела его наверх, в свою гостиную.

— Леди Кавендиш, вы стали еще прекраснее, чем во времена нашего знакомства.

— Милорд, мне тридцать.

Темно-карие глаза насмешливо блеснули.

— Никогда не признавайтесь, что вам больше двадцати семи: это идеальный возраст для женщины. Бесс засмеялась:

— Ладно, последую вашему совету. — Ее лицо стало серьезным. — Насколько мне известно, вы только что вернулись из Франции. Говорят, наши дела плохи?

— Мы потерпели постыдное, позорное поражение и потеряли Кале!

— Знаю. Правление Марии стало бедствием для всех: для вашей семьи, для моих близких и вот теперь — для Англии.

— Леди Кавендиш… Бесс, я знаю, вам можно доверять. Вы позволите мне быть откровенным и пообещаете, что этот разговор останется между нами?

— Робин, меня вам нечего опасаться.

— Вы давно виделись с Елизаветой…

— Пять месяцев назад я известила ее о том, что Мария больна.

— Я очень хочу повидать ее, но покне решаюсь. Не согласитесь ли вы съездить к ней и передать, что Мария неизлечимо больна? Откуда я узнал об этом сказать пока не могу, но Мария по-прежнему отказывается назвать Елизавету своей наследницей. Значит, после ее смерти нам предстоит гражданская война, иначе Елизавете не взойти на престол. Но как бы там ни было, мы поддержим ее. Передайте ей, что мы уже наготове. Она все поймет.

— Нам понадобится уйма денег и целая армия.

— И то и другое у нас уже есть. — Робин обвел взглядом роскошно убранную комнату. — Вы арендовали этот дом у сэра Джона Тайна?

— Да. Он мой близкий друг.