Страстная женщина - Вирджиния Хенли (2021)

— Ваше величество, Бесс Хардвик — ваша подруга. Кавендиш оставил ее не только с шестью детьми, но и без гроша. Она загнана в угол. Велите ей выплатить не пять тысяч, а только одну, и я оплачу вашу коронацию. — Толбот знал Елизавету как свои пять пальцев. Он понимал, что остальные четыре тысячи она спишет на счет пышной церемонии, и это вполне устраивало Толбота. Бесс ни за что не согласилась бы принять деньги от него.

На протяжении следующих двух недель Бесс удалось перевести дух: лорд Толбот перестал открыто преследовать ее. Даже в личных покоях королевы, куда допускались лишь немногие приближенные, он не флиртовал с Бесс и воздерживался от пикантных намеков. Толбот всегда обращался к ней «леди Кавендиш» и выказывал глубокое почтение.

Но на балу, скрывая лицо под маской, или столкнувшись с Бесс в уединенном уголке Вестминстерского дворца, он вел себя совсем иначе. Его голос становился страстным и хриплым, Толбот подходил к Бесс вплотную и завладевал ее рукой. Однажды он даже провел ладонью по ее волосам. А когда Бесс отпрянула, Толбот порывисто обнял ее.

— Бесс, не избегай меня. Я не сдамся так просто.

— Что вам угодно, лорд Толбот? — в отчаянии спросила она, когда он в третий раз застал ее в пустой гостиной.

— Мне угодно стать твоим любовником.

Его прямота шокировала Бесс. Голубые глаза Толбота пылали желанием. Она тотчас увидела это, и у нее подкосились колени. Не давая Бесс опомниться, он впился в ее губы так требовательно, что она окончательно ослабела и уже не пыталась вырваться. Поцелуй длился долго, а Бесс все не могла прийти в себя.

— Нет! — вдруг выкрикнула она и ударила кулаками в грудь Толбота. С таким же успехом Бесс могла бы колотить по каменной стене дворца. Толбот излучал неуемную мужскую силу и страсть. «Как Кавендиш! — вдруг поняла она. — Значит, вот в чем дело!»

— Ты когда-нибудь думала о том, что я испытываю к тебе? Бесс, ты вскружила мне голову!

Она задыхалась. Его жаркий взгляд обжигал ее пышную, взволнованно вздымающуюся грудь. Бесс опасалась, что Толбот сорвет с нее одежду.

— По-моему, для тебя я ничем не лучше уличной потаскухи! — в ярости закричала она.

Толбот удивленно уставился на нее: слова Бесс стали для него откровением. Платя за ласки уличных потаскух, он чувствовал полное равнодушие.

— Бесс, я отношусь к тебе с глубоким уважением и питаю к тебе самые чистые, возвышенные чувства. — Заметив страх в ее глазах, он нехотя разжал объятия. — Я совсем не хочу, чтобы ты боялась меня.

Он вышел из комнаты, и Бесс поняла, что действительно испугалась. Но боялась она не пылкого лорда Толбота, а самое себя. Ее пугала страсть, с какой она отзывалась на мужскую силу!

После этого случая Бесс не встречалась с Толботом наедине, но и в присутствии посторонних он не сводил с нее жадных глаз. Хотя Толбрт держался на расстоянии, мысли о нем неотступно преследовали Бесс. Ко всему прочему он начал ей сниться, и эти сны были более чем соблазнительными!

Ночные балы, затягивающиеся до рассвета, продолжались до самого дня коронации. 14 января Елизавета устроила шествие по улицам Лондона. Впечатляющую кавалькаду составила стража королевы, офицеры кавалерии и пэры верхом на лошадях. Сама Елизавета сидела под балдахином в мантии из золотой и серебряной парчи, отороченной горностаем. За ней следовали фрейлины и придворные дамы, облаченные в малиновый бархат с золотой отделкой.

Вдоль всего пути, на помостах, сооруженных по такому случаю, люди в пестрых костюмах образовывали живые картины. Глашатаи подавали сигнал о приближении королевы и стихами поясняли смысл картин. Все было продумано с таким расчетом, чтобы пробудить в народе уважение к новой королеве. Дети дарили Елизавете цветы, а она благосклонно принимала их, вслушиваясь в нестройные возгласы: «Да здравствует королева!»