Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

– Поезжай в Кембридж и остановись в «Крусей-дер-Инн», у каменного моста Вздохов. Там будет Хьюберт со своими людьми, именно в этом месте они переправятся через реку. Встретимся в Маунтин-Эш, – приказал Фолкон.

– Разве ты не поедешь на постоялый двор переодеться? – удивился Жервез.

Но де Берг лишь нетерпеливо тряхнул головой.

– Нужно спешить, но ты поезжай, на тебе лица нет. Да и конь вот-вот свалится.

Жервез устало кивнул. Де Берг не нуждался в поддержке оруженосца, роль юноши в этой драме окончена.

В полдень четыре служанки пришли в покои Дже-змин, чтобы подготовить невесту. Они внесли лохань, ведра горячей воды и вылили туда едва ли не весь кувшинчик с драгоценным жасминовым маслом, сделанным Эстеллой специально для внучки. Когда женщины попытались снять с девушки измятый мальчишеский костюм, та начала сопротивляться:

– Где моя бабушка? Я никого не хочу видеть, кроме нее.

Служанки качали головами, уверяя, что понятия не имеют, где госпожа Уинвуд. Джезмин ничего не оставалось, как подчиниться. Ей вымыли голову, искупали, положили на глаза подушечки, пропитанные настоем лесного ореха, чтобы стереть следы рыданий с красных, опухших век. Служанки не переставали удивляться нежности и мягкости кожи невесты и превозносили красоту серебристо-золотых волос, легким облаком лежавших на ее плечах.

Граф самолично приготовил подвенечное платье, и служанки громко восхищались нарядом, но Джезмин сидела плотно сжав губы, изнемогая от отвращения. Сначала прямо на голое тело надели белое кружевное платье с длинными расширенными книзу рукавами. Тонкие кружева были почти прозрачными, так что через них ясно виднелись розовые торчащие соски. Поверх накинули белую атласную тунику, разрезанную по бокам, с низким квадратным вырезом, окаймленным мехом горностая. Серебряный пояс, усаженный бледно-розовыми аметистами, лег на бедра, волосы украсил скромный венок из розовых бутонов.

Настало время идти в церковь. Дверь отворилась, на пороге появился Честер. Женщины завопили, что плохая примета, когда жених и невеста видятся перед венчанием, но он велел им уйти и, приблизившись к Джезмин, развернул роскошную мантию из белого горностая. Граф не сводил с девушки оценивающего, откровенно похотливого взгляда, уверенный, что никто никогда не видел невесты прекраснее. Джезмин вызывающе подняла подбородок.

– Я никогда не выйду за вас. И в церкви не отвечу на вопросы, откажусь давать обеты. Брошусь на колени перед епископом и стану умолять остановить церемонию.

Сильная рука сжалась в кулак, комкая мех.

– Не советовал бы, – зловеще процедил граф.– Я велел содержать под стражей госпожу Уинвуд. Ей со вчерашнего дня не дают ни есть, ни пить. Стражникам приказано принести воду только после того, как венчание состоится.

Джезмин почувствовала, как кровь отлила от лица, когда до сознания дошла ужасающая истина – придется пройти через это испытание. Смутно, через застилающую мозг пелену кошмара она начала понимать, в какую беду попала, как много общего у Честера с Джоном – оба подлые, мерзкие ублюдки, находившие удовольствие в запугивании слабых и наслаждавшиеся их терзаниями.

Честер завернул ее в мантию и позвал стражников. Джезмин, словно лунатик, молча позволила увести себя из комнаты, по длинному коридору мимо покоев графа и вниз, по винтовой лестнице замка Гло-честер. Хотя собор был рядом, приходилось довольно долго идти по продуваемому всеми ветрами двору. Этим поздним осенним вечером стемнело рано, холод пробирался под мантию, но девушка ничего не чувствовала. Ее провели мимо великолепного арочного входа в собор и почти втолкнули в боковую дверь маленькой часовни. Там уже собралось человек двадцать. Джон и Изабелла занимали отдельный передний ряд скамей. Только самые знатные вельможи и их жены были приглашены на тайное венчание.