Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

Де Берг, всю жизнь командовавший людьми, хорошо знал, что есть слова, которые могут вселить в людей страх и слабость, и такие, которые могут наполнить их силой и побудить к достижению немыслимых целей. Он порылся в седельных сумках, Достал один из плащей, еще не успевших промокнуть, спешился и, подойдя к жене, заметил фиолетовые круги усталости под ее глазами, бескровные губы, безвольно поникшие плечи. Вынудив себя улыбнуться, он объявил:

– Никогда не видел такого печального лица, И все из-за легкого дождичка!

Джезмин подняла хлыст, но Фолкон протянул руку и осторожно разжал онемевшие пальцы. Потом подхватил жену на руки, прижал к себе, как ребенка, и, закутав в плащ, понес к своему коню. Опять Джезмин очутилась в седле перед ним, и Фолкон, обнЯв ее одной рукой, пришпорил Лайтнинга и прошептал:

– Милая, еще две мили, и мы доберемся до Чепстоу, где ты сможешь повидаться с отцом. Кажется, леди Маршалл тебе знакома. Она – сама доброта и гостеприимство. Еще до темноты тебя уложат в теплую постель, накормят и обогреют.

Джезмин недоверчиво взглянула на мужа.

– Правда?– едва выговорила она сквозь рыдания, не представляя, что такое счастье возможно.

– Закрой глаза, а когда откроешь, мы будем далеко, – разрешил Фалкон.

Она прислонилась головой к груди мужа, там, где билось сердце, и мгновенно уснула.

Обитатели замка Чепстоу вышли на огромный внутренний двор приветствовать новобрачных. Леди Изабел Маршалл с двумя служанками хлопотали вокруг Джезмин, походившей на вытащенного из воды котенка.

Фолкон подхватил жену, передал леди Изабел, женщине неиссякаемой доброты и милосердия.

– Миледи, не можете ли уложить ее в постель часа на два? Ей нелегко пришлось.

Изабел была всегда рада гостям, и тем более счастлива приютить новобрачных хотя бы на несколько дней. Леди Маршалл в свои почти сорок лет была не только по-прежнему прекрасна, но обладала поистине материнской добротой и, бросив один лишь взгляд на Джезмин, оказалась в своей стихии – бросилась утешать, ухаживать и баловать. Она отвела молодую женщину наверх, в лучшую опочивальню для гостей, и приказала немедленно разжечь огонь в камине. Джезмин позволила служанкам раздеть себя и завернуть в одно из ночных одеяний хозяйки. Девушки расстелили постель и уложили в нее Джезмин.

В комнату вошла Изабел с чашей подогретого вина.

– Когда проснешься, я велю еще до ужина приготовить ванну. Потом сможешь спокойно поговорить с отцом и рассказать нам о свадьбе.

Джезмин допила теплое вино с пряностями, мгновенно ударившее ей в голову, и подняла два пальца:

– Две свадьбы, Изабел... два мужа. Я венчалась дважды.

– О чем ты, дитя? – удивленно спросила женщина, но Джезмин уже была в объятиях Морфея. В купальне для Фолкона была приготовлена горячая ванна, но он тут же отпустил служанок, присланных ему на помощь: в комнату вошли Сейлсбери, Хьюберт и Уильям Маршалл.

– Не возражаешь против зрителей? Мы можем поговорить здесь, – предложил хозяин.

Фолкон, ухмыльнувшись, взял мыло.

– Для меня большая честь, если маршал Англии, верховный судья и брат монарха почтят своим присутствием мое купанье.

Сейлсбери хлопнул его по плечу.

– Я горд иметь такого зятя. Добро пожаловать в нашу семью!

Фолкон поднял руки.

– Прибереги приветствия, пока не узнаешь, что я наделал. Добравшись до Глочестера, я узнал, что Джезмин выдали замуж за Честера. Пришлось вытащить беднягу епископа из постели, чтобы наверняка узнать, присутствовал ли на церемонии король. Я объяснил епископу, что папа отлучил Джона от церкви и поэтому венчание не имеет законной силы. Потом заставил его выдать Джезмин замуж за меня и оставил Честера связанным, словно кабанью тушу.