Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

– Я всегда стоял за Плантагенетов. Преклонялся перед королем Генри, как и ты, когда был мальчишкой. После его смерти служить Ричарду казалось вполне естественным. Почти десять лет прошло... куда девалось время? Я так же не желаю видеть на троне Джона, как и любой из вас, и насквозь вижу все его недостатки... знаю больше, чем должен был, потому что люблю Эвизу, но по-прежнему верен Плантагенетам. Когда дело дойдет до выбора, я предпочту иметь Джона своим другом, а не врагом.

– Ну что ж, – заметил Фолкон, допивая вино, – у Плантагенетов и де Бергов много общего. Почти целое столетие мы одержимы властью: боролись за нее, предавали ради нее, шантажировали, рисковали всем никак не могли насытиться.

– Аминь, – заключил Хью, ставя кубок на стол. Фолкон поднялся.

– Пойду посмотрю, как там мальчишка, хотя, по словам Сейлсбери, госпожа Уинвуд весьма сведуща в медицине.

– Веришь в ее зелья, но не в магию? – поддразнил Хью.

– Ни в то, ни в другое, – ответил Фолкон, на-правляяясь к ступенькам, – но скажем так: если ее заклятья не прикончат меня, то яд – может, очень быстро.

Дэвид, обнаженный до пояса, лежал на постели, по-прежнему не приходя в сознание. Его рану очистили, смазали эликсиром и перевязали. Джезмин сидела у постели, держа юношу за руку. В этот момент появился де Берг и, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку, одним взглядом охватил трогательную сцену. Девушка, даже не потрудившись сменить запыленный дорожный костюм, поспешила к раненому. Фолкон зловеще прищурил глаза.

– Идите в свои покои, мистрисс, – приказал он тихо.– Вы, наверное, захотите привести себя в порядок перед ужином в обществе нашей будущей королевы, не так ли?

Уязвленная резкими словами Джезмин пронзила Фолкона негодующим взглядом, едва не испепелившим его, прежде чем величественно выплыть из комнаты. Только сознание того, что Дэвид находится на пути к выздоровлению, удержало ее от бесповоротного отказа оставить комнату раненого. Увидев собственное отражение в зеркале из полированного серебра, девушка поняла, что замечание Фолкона было справедливым, но, как ни странно, ненависть к нему от этого разгорелась еще сильнее. Она намеренно выбрала лучшее платье из темно-красного бархата и уже причесывала длинные бледно-золотистые волосы, когда де Берг, еле слышно стукнув в дверь для вида, переступил порог. Эвиза отвела девушке розовую комнату, сказав, что каждая женщина должна иметь розовую спальню, – это все равно, что находиться в сердцевине розы.

Джезмин выглядела так очаровательно, что мысли Фолкона на мгновение смешались, а сердце судорожно забилось. Но тут он вспомнив сцену у постели Дэвида и требовательно спросил:

– Между тобой и Дэвидом что-то есть?

– Ничего, – злобно прошипела она.– Он мужчина, а я ненавижу мужчин! – Вызывающе подняв подбородок, Джезмин подбоченилась.– Недаром слово «мужчина» начинается с той же буквы, что и слово «мое». Жалкие эгоисты, все до единого! Уж я-то их прекрасно знаю! – с отвращением выплюнула она.

– И что же ты знаешь? – ошеломленно спросил де Берг.

– Хотя бы то, что им трудно угодить, но легко разозлить, – отпарировала она.

– Что еще? – осведомился он предостерегающим тоном, на который Джезмин совершенно не обратила внимания.

– Знаю, что последний всегда стремится быть первым, а первый последним.

Фолкон понял, что Джезмин узнала об интимных отношениях мужчин и женщин от Эстеллы, и это его разозлило.

– Продолжай, – зловеще процедил он.

–Меня предупреждали, что в каждом мужчине скрывается зверь, поэтому нужно быть поосторожнее, – торжествующе заключила она.

Фолкон взял ее под локотки.

– Пусти, – взбешенно прокричала Джезмин.

– Ни за что!