Пророк - Дж. С. Андрижески (2021)

— Тебе нужно поесть что-нибудь, — произнёс он, всё так же улыбаясь.

Абсурдность этого момента заставила меня издать фыркающий смешок. Он тоже рассмеялся, но когда я подняла взгляд, он снова плакал.

Я мельком уловила интенсивность его печали и в этот раз закрыла глаза, отворачиваясь.

Я вытирала лицо тыльной стороной ладони, когда осознала, что Ревик и женщина уже не разговаривают. Я чувствовала, что вместо этого они смотрят на меня, и беспокойство разными разрядами выплёскивается из их светов.

Затем Кали робко потянулась ко мне, сжав другую мою руку, к которой не прикасался её муж — ту, которую Ревик поглаживал пальцами.

— Надеюсь, ты не станешь злиться на Ревика, — сказала она мне по-английски.

Почему-то главное, что я из всего этого уловила — это то, что у неё идеальное американское произношение с западного побережья. С таким же успехом она могла проживать в Калифорнии.

— Надеюсь, ты знаешь, что я заставила его дать мне клятву молчания, — добавила она. — Я заставила его поклясться, что он не скажет тебе про нашу с ним встречу… или что-либо о том, кто я. Или что-то о твоём отце.

Я кивнула, но не смотрела на Ревика.

Он всё ещё сжимал ладонь той моей руки, которую держала Кали.

Теперь они все трое прикасались ко мне, все трое окутывали своим светом, словно боялись, что я могу взорваться… или исчезну; возможно, убегу.

— Убежишь, да, — сказала Кали, робко улыбаясь и вытирая глаза. Она крепче стиснула моё предплечье двумя ладонями. — Думаю, это будет более точным… нежели взрыв.

Я просто тупо уставилась на неё.

Я знала, что я мало говорю. Я не знала, что они ожидали от меня услышать.

«Ты не обязана ничего говорить», — твёрдо послал Уйе.

«Совершенно не обязана», — добавила Кали, крепче сжимая мою руку своими длинными пальцами.

Лишь Ревик продолжал молчать.

Почему-то смотреть на него или ощущать что-то от него было сложнее, чем с этими двумя видящими, которых я знала, но не знала.

Я чувствовала, что Кали хочет рассказать мне разные вещи.

Я ощущала частицы этого в её свете, образы её и Уйе на периферии моего зрения. Я чувствовала, что они смотрели каналы, где транслировалось моё лицо. Я чувствовала, как они наблюдали за мной из Барьера и работали с разведчиками… встречались с Вэшем в Азии, пока Ревик присматривал за мной на другом краю света.

Я чувствовала их до этого, идущих по пляжу, который я узнавала из собственного детства. Я видела набережную Санта-Круз и длинный пирс, с которого они смотрели на океан. Почему-то от ощущения их там, даже беглым проблеском, у меня во второй раз перехватило дыхание.

Образ шёпотом унёсся прочь, растворившись во тьме моего сознания.

Они были рядом.

Всё это время они были рядом, но никогда не подходили ко мне.

Я чувствовала, что они и это хотят объяснить. Я ощущала, что им не хватает слов, в основном моему отцу. Но я чувствовала, что он всё равно хочет попытаться.

Но почему-то я хотела объяснения не от него.

А от неё.

Балидор говорил «она», когда упоминал лидера этих людей. Теперь я без тени сомнений понимала, что он имел в виду Кали.

Я нахмурилась, и мой взгляд сфокусировался обратно. Только тогда я осознала, что в эту паузу уставилась на Даледжема, наблюдая, как он смотрит на нашу странную четвёрку, сидящую в стороне от остальных. Его губы хмуро поджимались, а выражение лица я и вовсе не могла прочитать.

В этот раз он смотрел не на Ревика.

Он смотрел на меня.

Оторвав взгляд от его изумрудно-зелёных и фиалковых глаз, я посмотрела на Кали и тут же пожалела об этом. В её взгляде содержалось даже больше печали, чем я видела в Уйе. Та радость, которую я заметила во время её разговора с Ревиком, померкла вместе с дразнящим блеском, который я видела и слышала, пока она говорила на том другом языке.

Всё это исчезло, когда она посмотрела на меня.