Берег мечты - Виктория Гиррейру (2004)

— Да, похоже, я должна поступить именно так, — произнесла после некоторого раздумья Эсмералда. – А ты мне поможешь?

— Чем? – не понял Алешандре. – Ты хочешь, чтобы я нанял для тебя мужчину.

— Нет, извини, более трудных слов я в жизни не произносила… — сказала, потупившись, Эсмералда. – Я не знаю никого, кто мог бы меня выручить, а потом ни в чём не упрекать и ничего не требовать. Никого, кроме тебя. Выручи меня, стань отцом моего ребёнка! Сделай это не ради меня, а ради своей Ливии!

— Нет, ты с ума сошла, я не смогу пойти на такое безумство, — решительно сказал Алешандре. – Даже если ты сможешь обмануть Гуму, то твой ребёнок всё равно будет моим сыном, а значит, и наследником.

— Я не буду претендовать на твоё наследство! – поспешила заверить его Эсмералда.

— Это ты сейчас так говоришь, а жизнь может повернуться иначе, — мудро рассудил Алешандре. – Я лучше попробую найти надёжного парня, который поможет зачать тебе ребёнка.

И он нашёл такого парня!

— Ты поедешь в Салвадор, — сказал он Эсмералде. – Там встретишься с одним симпатичным морячком, который работает на яхте у моего отца. Я с ним обо всём договорился, никаких проблем у тебя с ним не будет – ни сейчас, ни потом. Когда всё успешно закончится, я позабочусь, чтобы он убрался на другой конец света.

Алешандре не поскупился, посудив моряку хорошие деньги за столь деликатную услугу, и Эсмералда отправилась в Салвадор, сказав отцу, что ей нужно пройти там какое-то медицинское обследование, связанное с беременностью.

Гума воспринял её внезапный отъезд, как шантаж.

— Она хочет показать мне, что и в самом деле способна исчезнуть однажды вместе с ребёнком, чтобы я всю жизнь мучился, ничего не зная о его судьбе и не имея возможности ему помочь, — сказал он Ливии.

Они продолжали жить вдвоём, но это была уже совсем другая жизнь, лишённая радости и светлых надежд на будущее. Со всех сторон на них, так или иначе, оказывалось давление. Никто прямо не говорил им, что Гума обязан жениться на Эсмералде, даже дядюшка Бабау не требовал этого, но всё и так было ясно. Пресловутый закон рыбака, по которому люди жили здесь из века в век, предписывал Гуме поступить именно так, а не иначе. И Ливия – дочь рыбака – тоже должна была подчиниться этому закону. Выслушивая сочувственные речи Шику и Риты, она прекрасно понимала, чего от неё ждут эти милые, добросердечные люди. Они как бы говорили ей: «Тебе не повезло соединить свою жизнь с любимым человеком, но ты должна смириться с такой судьбой, потому что не ты первая, не ты последняя. Такой порядок существует испокон веков, и если ты восстанешь против него, то накличешь на себя ещё больше беды».

Ливия не собиралась бросать вызов ни рыбацкому сообществу, ни собственной судьбе, она только не понимала, почему должна следовать такому несовершенному закону, который вынуждает человека быть несчастным, заведомо обрекая его на жизнь без любви.

— Я понимаю, рыбакам всегда жилось трудно, поэтому они так высоко ценят взаимовыручку и помощь слабому, что даже возвели это в ранг закона, — говорила Ливия Гуме. — Но разве нельзя делать то же самое, оставаясь счастливым? Зачем нужно убивать любовь? Ты же не отказываешься поддерживать Эсмералду материально и морально. А тебя вынуждают ещё и всю жизнь делить с ней супружескую постель! И плодить новых детей, которые тоже родятся без любви! По-моему, это не гуманно, это жестоко и, в общем, абсурдно… Хотя, с другой стороны, я не представляю, как ты сможешь воспитывать своего ребёнка, не живя в одном доме с Эсмералдой. Будешь приходить туда, встречаться с ними, а потом каждый раз отрывать его с болью от себя и возвращаться ко мне?… Такой жизни я бы не пожелала. Поэтому сам решай, как поступить в этой ситуации. Я хочу, чтобы твоя совесть была спокойна и чтобы ты не чувствовал себя отступником в среде своих родных и товарищей по рыбацкому промыслу.

Глава 30