Берег мечты - Виктория Гиррейру (2004)

— Дочка, пожалей меня! Я потерял мою дорогую Эпифанию, потерял Сокорру, а теперь ещё и ты хочешь меня покинуть? Я этого не переживу.

— Переживёшь, папа. Я буду о тебе молиться, мы будем иногда видеться. Я же не оставляю тебя здесь в одиночестве! С тобой остаётся Жудите и Пасока, да и Алфеу пока живёт в нашем доме. Может, потом он женится и уйдёт от нас, но и ты к тому времени можешь жениться, я этого не исключаю. Жудите — хорошая женщина, она сумеет о тебе позаботиться.

О возможной женитьбе отца Женезия сказала без укора, хотя прежде не раз упрекала его в том, что он слишком много времени проводил с Жудите и её сыном. Даже возил их на своей машине в Салвадор, где Пасока проходил тестирование в школе для особо одарённых детей. Деодату и в самом деле привязался к мальчику, а ещё больше – к его маме, которая была женщиной доброй, рассудительной и всегда находила нужные слова, чтобы утешить и приободрить овдовевшего хозяина. Она ведь и сама была вдовой, поэтому ей были понятны страдания Деодату. На этой почве они, собственно, и сблизились, а потом между ними возникла привязанность иного рода, о которой они пока не решались говорить друг другу. Женезия была первой, кто отважился заговорить об этом вслух, и Деодату смутился.

— Ты должна думать не о моей женитьбе, а о своём замужестве, — сказал он. — Тебя любит Эзекиел. По-моему, он неплохой парень, и ты уже могла убедиться в серьёзности его намерений.

— Я не верю ему. Он хочет жениться на мне только из-за денег, — ответила Женезия. – Эзекиел такой же, как Родолфу, только по хитрее. Нет, я больше не попадусь на эту удочку! Я лучше уйду в монастырь, чтобы никого из них не видеть.

Женезия не считала нужным скрывать, что Эзекиел в значительной степени повлиял на её решение уйти в монастырь. Именно в нём, Эзекиеле, она усматривала искушение, перед которым было трудно устоять в мирской жизни. На самом деле Женезия боялась не столько искушения, сколько обмана со стороны Эзекиела, потому и решила бежать от него в монастырь. Обжёгшись на Родолфу, она теперь не верила никому из мужчин. «Им нужна не я, а моё приданое» — твердила она, хотя Эзекиел изо всех сил пытался доказать ей обратное.

Он всё-таки поквитался с Родолфу за карточным столом – снова сорвал банк, после чего пришёл к Женезии нарядно одетым и вручил ей деньги.

— Я полагаю, именно такую сумму выманил у тебя прохвост Родолфу, — сказал он. – А я выиграл у него эти деньги и возвращаю их тебе!

— Что значит выиграл? Причём тут ты? — не поняла Женезия. — Я дала деньги Родолфу, а не тебе. Он говорил, что обязан вернуть кому-то очень важный долг.

— Карточный долг, — уточнил Эзекиел. — Об этом Родолфу наверняка умолчал, иначе бы ты его не пожалела. Он проиграл мне эти деньги в прошлый раз, потом взял их у тебя и отдал Розе Палмейрау. А я снова их выиграл! Бери, они твои!

— Теперь я совсем запуталась, ничего не понимаю, — сказала Женезия. – Родолфу меня подло надул, тут всё ясно. А ты хочешь отдать мне деньги вместо него?

— Да!

— Но почему? Вы с ним друзья? Ты хочешь выручить друга?

— Да никакой он мне не друг, он, подонок! Я хочу выручить тебя, — пояснил Эзекиел. – Ты же пострадала незаслуженно, а я восстановил справедливость: отобрал у него твои деньги в честной игре и принёс их тебе. Теперь ты всё поняла?

— Я не понимаю, зачем тебе это нужно. Ты хочешь втереться ко мне в доверие, чтобы потом ограбить меня по круче Родолфу?

— Ни в коем случае! – воскликнул Эзекиел. — Я пришёл к тебе с самыми добрыми намерениями. Помнишь, ты упала в обморок, и я принёс тебе домой на руках? Так вот, с той поры мне нет покоя. Я только о тебе и думаю. Ты такая красивая, такая привлекательная…

— Всё, хватит! — резко прервала его Женезия. – Ты ничем не лучше Родолфу. Он тоже убаюкивал меня сладкими речами… Вы оба игроки, оба погрязли в грехе! А я с тех пор поумнела и больше не попадусь на эту удочку! Убирайся прочь со своими деньгами!