Берег мечты - Виктория Гиррейру (2004)

Гума так надеялся на свой разговор с сеньором префектом о незаконных — да что там! — преступных действиях Эриберту, но никакого разговора не получилось. Феликс не пожелал с ним говорить. Мало того, и Алешандре посмел смотреть на Гуму свысока, потому что рядом стояла Ливия. Гума был в ярости. После чистых и нарядных улиц верхнего города он петлял по узким и грязным нижнего, но не замечал их. Его слепил гнев. Если бы не Ливия, при которой Гума никогда бы не позволил себе ввязаться в драку, он бы стёр в порошок самонадеянного юнца, позволившего себе слишком много! Но больше Феликса и Алешандре Гуму бесили Эриберту и собственное бессилие. С какого конца он ни брался за дело, ничего не сдвигалось с места. С тех пор как Эриберту, скупавший по приказу префекта рыбу у всех рыбаков, отказался брать её у Гумы и Франсишку, они оказались в тупике. Семье грозил голод.

Гума давным-давно не ладил с головорезом Эриберту и поначалу не слишком удивился его притеснениям, решив, что тот сводит с ним счёты. Ему и в голову не приходило, что Эриберту действует по приказу Феликса, которому встала поперёк горла независимость Гумы. Ведь отказавшись от предложенных Феликсом денег за спасение сына, этот рыбак оставил префекта должником! Гума не знал, что такие вещи власть имущими не прощаются. Им не нужны независимые и самостоятельные люди. Они либо пригибают независимых к земле, либо выживают с насиженного места. Гума не знал, что после того, как он приходил к Феликсу с жалобой на его подручного, префект не только порадовался этим жалобам, но и отдал Эриберту очередное распоряжение, которое поставило рыбака в ещё худшее, безнадёжное положение.

А Гума тем временем успокоился. Он спускался вниз, в просветах между домов ему посылало привет сверкающее море, и вдруг его осенила счастливая мысль: они с дядей Шику будут отдавать свою рыбу другим рыбакам, а те будут продавать её Эриберту и отдавать им деньги. Мысль была настолько проста, что Гума рассмеялся. В порту он переговорил с друзьями-рыбаками, и все они охотно обещали помочь. Гума повеселел. Разговор с Феликсом ни к чему не привёл, но выход был найден.

Гума был уверен, что на спасительную мысль навела его, конечно же, Еманжа. И он заторопился домой с доброй вестью, желая порадовать дядюшку и тётю, которые совсем было приуныли.

Мать Рикардину он поприветствовал на ходу, но она остановила Гуму.

— Я бросила камушки, — сказала она, — и Еманжа назначила день, в который ты станешь её оганом. В день, когда префект устроит свой праздник, у нас тоже будет праздник, только совсем другой.

Верхний и нижний города отличались не только своим достатком, уровнем образованности, но и религией. На горе стоял католический храм, тот самый, который так хотела отремонтировать и украсить к празднику префекта дона Эвжения, а под горой размещалась обитель всемогущей богини моря Еманжи, которую чтили все рыбаки, их жёны и дети. Только ей они молились, только у неё просили помощи. Все самые важные в их жизни события освещала золотоволосая морская богиня. Среди своих поклонников Еманжа выбирала себе огана, человека, который пользовался её особой милостью, и этот человек до конца своей жизни был самым почитаемым на причале. На этот раз оганом должен был стать Гума. Мать Рикардина — настоятельница обители богини Еманжи — давно знала, что Гума находится под особым покровительством морской богини, и вот теперь богиня сама назначила день торжественной церемонии посвящения в оганы, предупредив, что в этот день будет много разных событий, не только радостных, но и печальных.

Гума поблагодарил мать Рикардину за известие. Он с детства чувствовал, что богиня моря благоволит к нему. Море было для него родной стихией. И рыбаком он был удачливым. Наверное, неслучайно именно он спас Алешандре и Ливию. Всё это были знаки благоволения Еманжи, и он всегда от души благодарил её за доброту к нему.