— А ты не думала, что он моему отцу, сын врага? — с ледяным спокойствием спросила я.

Валерия перестала улыбаться, и округлила глаза.

— Нет, вы об этом не думаете, что можете стать оружием мести, — люто с ехидством получилось. — А я, Валерия, думаю. Думаю о том, что не знаю своего отца, и что у него на уме. Я спрашивала напрямик, он увиливает от ответов. И что с вами будет, когда мой отец сможет заманить Лугина на эту территорию, никто не ответит.

Похоже, я смогла сбить её нечеловеческий аппетит.

— Мне было очень приятно с тобой пообщаться. Я очень надеюсь, что Вадим от Станислава отличается, и нам всем не грозит опасность, — за место прощания сказала я и ушла к Диме.

10

— Ты можешь заниматься с ним любым извращением, в любом БДСМ-клубе. Но метку не ставь.

Я онемела. Откуда? Откуда папа узнал про этот проклятый клуб и что там происходило?

Мы в кабинете были вдвоём, он закурил свою трубку, хмуря брови, изучал документы, что я принесла. Кто-то пытался вскрыть систему безопасности нашей фирмы. Айтишники предоставили полный отчёт. Тревожные звоночки прямо из нашего города.

— А метку почему не ставить? — тихо спросила я, чувствуя, что краснею.

— Потому что истинная пара это на всю жизнь. В случае смерти одного партнёра, другой навсегда остаётся один. Поэтому оборотней в современном мире так мало. Поэтому молодые люди избегают ставить метки. Поэтому процветает бля*ство. И ты этого не избежала.

— Прости, что не оправдала какие-то надежды, — отвернулась от его холодного, злого взгляда.

Он выдохнул дым в потолок и прищурил глаза.

— У меня на тебя только одна надежда — продолжение рода. Не ставь ему метку, будешь иметь шанс выйти замуж и родить, если Станислав до Давида доберётся. Взаимная метка не исчезает, принцесса. Истинную пару не разрушить. — Он печально посмотрел на фото над сейфом. Кто-нибудь мог сказать, что на фото я, но на самом деле это была Анна, моя родная мама. Они с папой были истинной парой, после её смерти, у него не было женщин. Так много лет не то, что без ласки — без телесных утех. Тяжело оборотням, вырождаемся. Папа у меня хоть куда, мог бы ещё родить деток, но волк внутри никого не принимал. И на плече так и осталась метка, закрытая наколками. — И по поводу работы. Слышать не хочу. Не увольняешься, не дёргаешься.

— Пап, кто про клуб рассказал? — тяжело мне этот вопрос дался. Оправдываться я перед ним не могла, он не терпел этого.

— Давид и рассказал. Мол, я плохо за тобой слежу. Теперь буду хорошо следить.

Ему позвонили. Он аккуратно положил на подставку свою трубку и ответил. Говорил на тюремной фене. Вообще ничего понять невозможно. И в этот момент казался незнакомым и чужим. Поэтому я поспешила уйти. Он кивнул, не препятствуя.

— Медленно, — рыкнул Дима, когда я в очередной раз не достала колокольчик на его запястье. — Смотри прямо в глаза, это сбивает с толку, но держи все движения противника под контролем.

Я уже вспотела, но снимать спортивную куртку не решилась. Метка же всё-таки. Спросит, кто поставил, и Давиду не поздоровится.

Сделала ещё бросок, в этот раз смотрела ему в глаза. Дима увернулся, поймал меня за волосы, завязанные в хвост, и отшвырнул в сторону, нарочно сделав больно.

— Медленно, ты покойница, — злился тренер, выжал из меня все силы, что я распласталась на мате и больше не вставала.

Тяжело дыша, закрыла глаза. Мне не справиться с самцом оборотня. Это невозможно. Они сильнее, быстрее. Гиблое дело, все эти тренировки.

Дима ушёл к семье и детям, скинув меня своему помощнику Игорю. Молодой парень, который мне неоднозначно улыбался. Подал руку, подняв одним рывком на ноги.

Они сильные.