Кровавая луна - Виктор Бэнис (1996)

Конечно, ему это только казалось. И все же, увидев Варду, Джинни почувствовала легкий укол страха, и немедленно вслед за этим ей стало стыдно. Стыдно, что она могла хотя бы подумать об этом, глядя на невинную и чистую маленькую девочку.

Варда играла с куклой, которую Джинни купила для нее в городе. Кукла была сделана очень тщательно и остроумно. Девочка держала в руках блондинку с шикарной завивкой, и блондинка эта могла произносить слова, ходить, пить и мочить пеленки. Джинни с трудом сдержала улыбку, подумав, что кукла, вероятно, могла еще распускать сплетни о прошлом семейства Лэнгдонов.

Варда поздоровалась с гувернанткой и помахала ей рукой куколки, и Джинни, отбросив все свои мрачные подозрения, с радостью поприветствовала их обеих.

Ей очень нравились эти утренние занятия с Вардой. Девочка была просто изумительной. Несмотря на странный образ жизни, в ней бил неиссякаемый фонтан радости и оптимизма, и эти благословенные чувства щедро изливались из души ребенка на благодарную Джинни.

Несмотря на угнетенность духа и мрачное настроение, с которым Джинни каждый раз спускалась на кухню, увидев Варду, она чувствовала себя лучше и спокойнее.

Пока они занимались, Мария тихонько работала в другом конце помещения и, казалось, не замечала их присутствия. Один или два раза на кухню приходил Франц и приносил Марии продукты.

Джинни поймала себя на том, что совершенно по-новому смотрит на этого человека. Ее одолевало любопытство. Конечно, он был самый нелюдимый, угрюмый и необщительный из всех, кого Джинни видела на острове. Она в первую очередь была готова бояться именно его.

Неужели ее предостерегали от встреч с Францем? Но это совершенно невозможно, ведь Лэнгдоны хозяева в собственном доме!

Один раз Франц неожиданно повернулся и поймал Джинни на том, что она разглядывает его. Холодок ужаса пробежал у Джинни по спине, когда она встретилась с ним взглядом. На нее будто дохнуло смертью. Взгляд Франца казался колючим и жестоким. И все же она не раз замечала, как этот взгляд смягчается, наполняясь нормальным человеческим чувством, даже преданностью, когда Франц смотрел, — нет, не на жену, — на Лэнгдонов, а особенно на Беатрис. Значит, этому человеку тоже были не чужды человеческие чувства, несмотря на то, что жизнь сделала его жестоким и беспощадным.

Быть может, он страдал от унижений, которым подвергалось имя Лэнгдонов, и будучи их посыльным, часто бывая на материке, был вынужден принимать больше насмешек, и пренебрежения, чем сами Лэнгдоны.

В одном Джинни была уверена. Франц не любил никого и ничего, кроме Лэнгдонов и их острова. В этом была вся его жизнь.

У Джинни вошло в привычку каждый день водить Варду погулять на внутренний дворик, чтобы ребенок мог получить глоток свежего воздуха и побыть на солнышке. К тому же, здесь можно было не следить за каждым своим словом. Вряд ли кто-нибудь в доме мог услышать, о чем они говорят, а подойти незамеченным во дворе было просто невозможно.

До самого последнего времени Джинни старалась не заговаривать с Вардой о матери, чтобы не тревожить ребенка неприятными воспоминаниями об утрате, которые наверняка были еще очень свежи. Но вчерашний разговор с Полом вновь поставил мучительные вопросы, и Джинни теперь понимала, что на них необходимо в конце концов получить ответ, если она действительно хочет помочь племяннице.

— Варда, — начала Джинни самым безразличным тоном, на который была способна. — А ведь ты никогда не рассказывала о своей маме. Ты ведь не забыла ее, правда?

Варда настороженно посмотрела на Джинни, и fa подумала, уж не предупреждали ли Лэнгдоны малышку, чтобы она не смела говорить на эту тему. Но в этот момент девочка сказала:

— Я ее помню. Она была очень красивая.

— И очень добрая? — спросила Джинни.

— Да, — Варда сказала это как-то неуверенно и вдруг быстро добавила:

— Она была очень нервная.