Кружево-2 - Ширли Конран (1994)

– Гоночная машина – чрезвычайно сложный, прихотливый механизм. Она всегда действует на абсолютном пределе своих возможностей. Проблемы возникают чаще всего из-за перегрева, нарушения микропроцессов подачи топлива. Тут «выстреливает» любая оплошность. – На минуту он замолчал, глядя, как «ланча», исторгая клубы дыма, пронеслась мимо. – Эта машина, – кивнул он в ее сторону, – пришла на старт в идеальной готовности. Но, как лошадь на ипподроме, она предназначена прежде всего для состязаний. Из нее выжимают максимальную скорость, все, на что она способна! И тут возникают проблемы.

Когда мимо них пролетел лидирующий автомобиль, Лили задала наконец вопрос, который не решалась задать все предыдущие недели:

– Что означает быть хорошим гонщиком, Джон?

– Молниеносная, как у тигра, реакция, концентрация и способность стопроцентно контролировать ситуацию. Конечно, эта игра для юных. К тридцати вести ее становится все труднее. Хотя тут необходимы и трезвый расчет, и железные нервы зрелого человека. Когда эти ребята несутся по треку, голова их работает, как компьютер, а тело ощущает малейшее изменение скорости. Ну и конечно, они пытаются перекрыть своей амплитудой поле, не пропустить никого вперед к финишной черте.

– И выигрывает самый рисковый?

– Хороший водитель никогда не пойдет на неоправданный риск. Они же не мальчишки, а хладнокровные профессионалы, умеющие отнестись к опасности со всем пиететом. Нет, они не глупят.

Он протянул Лили два черных наушника, защищающих от шума, и они вернулись на место, где Лили провела еще два с половиной часа среди запаха гари и выхлопных газов. Слова комментатора заглушались ревом мчащихся мимо трибуны машин. Казалось, от шума негде укрыться, вакханалия звуков проникала во все щели – так, как если бы на дискотеке вдруг начали стрельбу из автомата.

– Грегг только что побил рекорд скорости для машин, впервые участвующих в гонках! – прокричал Джон на ухо Лили. Она почувствовала, как головная боль стала потихоньку отпускать. Оставались последние полчаса гонок.

Неожиданно команда механиков «спеар», подхватив инструменты, начала напряженно вглядываться влево. Через несколько мгновений оттуда показалась машина Грегга и, вплотную подъехав к линии, отделявшей трибуны, остановилась.

Механики сгрудились возле кузова автомобиля, дверь кабины водителя распахнулась, и оттуда показался Грегг. На лице его было написано отчаяние. Десятью минутами позже он заметил Лили и, попытавшись скрыть напряжение, махнул ей рукой.

– Чертова коробка передач взорвалась, – промычал он. Но тут же между ним и Лили вырос телерепортер с микрофоном в руке.

– Итак, следующий этап в Ле-Ман, Грегг?

– Да, это моя мечта.

– А что вы делаете сегодня вечером? Говорят, Лили готовит для вашей команды банкет, и это будет ее сюрпризом?

– Если так, то ты испортил сюрприз, приятель.

– Не понимаю, зачем мы пришли, Энджелфейс, тем более что нас никто не звал! – Мэгги оглядела шумное сборище. Вся команда, умытая, чисто выбритая, была одета в джинсы от Армани и голубые шелковые рубашки от Черутти. «Тут нам нечего делать», – решила Мэгги, бегло оглядывая диспозицию и бросив торжествующий взгляд на свой белый атласный комбинезон, с обеих сторон которого шел широкий, обнажающий плоть и скрепленный шнуровкой разрез.

Мэгги притопнула серебряным каблучком ковбойских туфель.

– Я не знаю никого из этих ребят, Энджелфейс, и ты тоже. Пошли отсюда, я чувствую себя неуютно. Ты же не собираешься здесь петь.

Она начала уже было протискиваться к выходу, но Энджелфейс Харрис схватил ее за плечо.

– Нет уж, постой. Я хочу, чтобы моя старушка торчала рядом со мной, даже если я незваный гость на этом празднике жизни.