Не трогай кошку - Мэри Стюарт (2007)

Эмори выпустил колечко дыма и, закинув голову, смотрел, как оно поднимается вверх. Обуреваемая страшными подозрениями, точившими свои крысиные зубы о край моего сознания, я подумала: а что будет, если он сейчас встретится со мной взглядом? Но он обратился к потолку.

– Может быть, это звучит ужасно, но если поиски потребуют много времени и денег, то нет. – Эмори посмотрел-таки на меня. – Понимаю, это звучит неприятно, но зато это правда.

И это в самом деле была правда, не больше и не меньше, и я прекрасно понимала это. Я помолчала, рассматривая его, – старый трюк, с помощью которого можно заставить собеседника сказать больше, чем он собирался. Но Эмори не поддавался на такие штуки. Улыбнувшись, он наклонился стряхнуть пепел с сигареты.

– И еще насчет расследования. Если даже мы узнаем, кто виноват, это ничуть не изменит того, что случилось с нашей семьей. Выяснение вины важно для полиции, и пусть она этим занимается. А для нас оно ничего не изменит, только не даст ране зажить. И я, и Джеймс считаем, что лучше забыть об этом.

– Конечно, вы так считаете, – сказала я без всякого выражения, но он вскинул на меня глаза. Я отвела взгляд и сложила книги Уильяма Эшли в ряд перед собой.

– Что ж, пусть полиция пытает счастья дальше, пока не найдет что-нибудь или не прекратит дело.

– От нас ничего не требуется. При следующем разговоре с герром Готхардом или мистером Эмерсоном я так им и скажу.

Я не поняла, почувствовал Эмори облегчение или нет; он только кивнул и снова затянулся сигаретой. Я отвела глаза, боясь, что мой взгляд покажется слишком внимательным и настороженным. Мне самой было страшно, что я так быстро привыкла к подозрению. Всего каких-то два дня назад это казалось немыслимо, а теперь... Я улыбнулась и гладко перевела разговор на другую тему – о моем возвращении домой, о Мадейре, о Бад-Тёльце, и Эмори с той же легкостью отвлекся. Я гадала, не хочет ли он еще что-нибудь узнать от меня. Выяснить это было нетрудно. Я держалась подальше от сомнительной почвы, выжидая, не ступит ли он сам на нее снова.

И он ступил, но не сразу. Мы поговорили об Андерхиллах. Я надеялась, что он промолчит о своих отношениях с Кэти: я знала о них достаточно, и было кое-что, что беспокоило меня больше. Но волноваться не следовало. Джеймс, несомненно, уже рассказал брату о моей реакции на «кражу» сокровищ, и теперь Эмори предпочитал не касаться этого. Говоря об Андерхиллах, он упомянул Кэти мельком, как «симпатичную девушку, с которой легко», но я не заглотила наживку, и он продолжил разговор о делах Джеффа Андерхилла и отъезде всего семейства, который когда-нибудь должен состояться.

– А ты чем собираешься заняться, Бриони? Кажется, Джеймс думает, что ты останешься здесь – то есть в коттедже.

– С чего это он так решил? – сказала я резче, чем намеревалась. – Насколько помню, я ничего такого ему не говорила.

– А тут не прошло и суток, как я стучусь к тебе с вопросом о твоем будущем, – со своей обезоруживающей, как у Джеймса, улыбкой сказал Эмори. – И ты знаешь почему, правда? Милая, дорогая сестричка Бриони, ты уже нашла время подумать об этом треклятом трасте, чтобы позволить своим бедным, несчастным родственникам получить фунт или два на карманные расходы, пока хоть такие деньги дают?

Мне пришлось изобразить смех.

– Ну, если ты так это воспринимаешь...

– Да, я воспринимаю так. Карты на стол, дорогая сестрица. На Эшли всегда можно было положиться в деле отстаивания их, Эшли, собственных интересов, здесь мы всегда проявляли величайшую преданность, какая только бывает.

– Вот именно, – сказала я. – Что я и делаю.

Едва заметная морщинка пролегла меж его бровей.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Я не хочу сказать, а говорю: я не расторгну траст.

Он бросил сигарету в камин.

– Ради бога, Бриони...

– И даже ради Бога. Нет. Пока нет.

– Но ты подумала?.. – начал он.

– Дай мне время.