Звонок с того света - Лиза Джексон (2004)

Бентс незаметно включил портативный диктофон, упрятанный в нагрудном кармане.

– Уверен, что вам все известно лучше, чем мне. Как я уже говорил, в Хьюстоне Саманта потерпела полнейшее фиаско, но она сама на него напросилась, я так считаю. Может, я слишком суров в оценке ее способностей, но поверьте: на этой, так сказать, радиопсихологии я собаку съел. Заявляю со всей ответственностью, что это сплошная туфта, прикрытая псевдонаучной мишурой, а чаше всего просто шарлатанство, попытка выдать себя за очередного медиума. Это роняет в глазах публики престиж нашей профессии, унижает настоящих профессионалов. Одни только термины – «психологическая помощь в прямом эфире», «разговоры по душам» или «откроемся друг другу» – дурно пахнут!

В ораторском раже Джереми перешел некую грань, заходить за которую не следует интеллектуалам в беседе с правительственными служащими, с которыми искренность в высказываниях невозможна, и он тут же одернул себя, показывая, что зря начал «метать бисер перед свиньями». С фальшивой улыбкой профессор извинился:

– Простите, что ударился в многословие. Вам ведь нужно что-нибудь покороче и поконкретнее.

– Вы правы, – подтвердил Бентс. – Поэтому вернемся к Саманте Лидс.

Джереми затянулся контрабандной «коммунистической» сигарой и грустно вздохнул:

– Валяйте, спрашивайте.

– Вам повезло, что Саманта была вашей студенткой?

– В каком смысле? – Профессор был несколько ошарашен вопросом.

– В прямом. Сексуально привлекательную девушку обучать вашим премудростям все же приятнее, чем какую-нибудь дурнушку.

Джереми хотел было оскорбиться, но передумал:

– Вы намекаете на то, что я спал с нею до брака?

– Это вы сами сказали, а не я.

– Я могу пригласить адвоката и пожаловаться на вас, детектив, как вас там зовут... Бентс?

– Разве я чем-то оскорбил вас или в чем-то обвинил? Честно говоря, я даже немного вам позавидовал... по-мужски. Расскажите, как все было. Дело давнее, вашей репутации не повредит. Мой рот, обещаю, будет на замке. Наша работа ведь и состоит в том, чтобы собирать крохи чьей-то личной жизни.

– Мне очень не хотелось бы вспоминать о тех временах, – заявил Джереми, и целая гамма эмоций, подобно разноцветной радуге, отразилась на его лице.

Он был зол и возмущен и хотел бы послать подальше столь назойливого копа, но и поделиться с кем-нибудь подробностями об одной из своих сексуальных побед для такого тщеславного мужчины было весьма соблазнительно. Джереми загасил окурок сигары, оперся подбородком о сложенные руки и в такой удобной позе погрузился в воспоминания:

– То был трудный момент в моей жизни. Я только что расстался с моей первой супругой. Вы знаете, как это бывает – ощущение пустоты, утраты, и вдруг появляется Саманта! Я не имел права претендовать на ее благосклонность, хотя бы из-за разницы в возрасте. Но сердцу не прикажешь – как оказалось, ни ее сердцу, ни моему. Одним словом, мы нашли друг друга. Это вызвало небольшой скандал в нашем кругу и ускорило наш развод, хотя, впрочем, мой первый брак давно можно было считать распавшимся. Но все-таки моим адвокатам пришлось постараться, чтобы скорее освободить меня и дать возможность нам с Самантой воссоединить наши судьбы.

Фразы, произносимые Джереми, накатывались на слушателя, как ленивый, монотонный прибой на прибрежную гальку. Вот так, наверное, он убаюкивает на лекциях своих студентов, кого-то доводит до диплома, некоторых – до своей постели.

– Я – неисправимый романтик, – продолжал профессор. – Я все время ищу свой идеал и на этом идеале женюсь, а потом, хотя испытываю горечь разочарования, вновь отправляюсь на поиски нового идеала.

– После развода с Самантой вы снова женились?

Джереми всплеснул руками, выражая то ли раскаяние, то ли триумф победоносного «романтика».