Подари мне луну - Джулия Куин (1998)

— Желание. — Глаза его мерцали в полутьме. — Я хочу тебя, Виктория. Я хочу, чтобы ты наконец стала моей.

Викторию охватила паника — она поняла, что он оставил окончательное решение за ней. Как это просто — позволить себе поддаться горячему порыву. Как это легко и удобно — сказать себе на следующий день: «Страсть лишила меня рассудка; все было, как в тумане, и я не сознавала, что делаю».

Но Роберт вынуждал ее встретиться лицом к лицу со своими чувствами и уступить желанию, которое захлестнуло ее жаркой волной.

— Ты говоришь, что хочешь сама принимать решения, — прошептал он ей на ухо, водя языком по его краю. — Что ж, решай.

У Виктории вырвался стон отчаяния. Роберт провел рукой по ее телу, чуть помедлив на мягких округлостях ее бедер. Он слегка сжал их, и Виктории казалось, что она кожей чувствует отпечаток каждого его пальца.

Губы его искривила усмешка.

— Возможно, мне следует помочь тебе прояснить этот вопрос, — сказал он, касаясь губами нежной кожи ее шеи. — Ты хочешь меня?

Виктория не ответила, но ее тело выгнулось ему навстречу, бедра приподнялись.

Он просунул руки ей под юбку и, поглаживая и сжимая, двинулся вдоль ее бедер, пока его пальцы не остановились там, где кончался чулок. Зайдя за край чулка, он принялся медленно чертить пальцем круги на ее обнаженной коже.

— Так ты хочешь меня? — повторил он.

— Нет, — шепнула она.

— Нет? — Он вновь приблизил губы к ее уху и мягко ущипнул ее за мочку. — Ты уверена?

— Нет.

— «Нет» — не уверена или «нет» — не хочешь меня?

— Я не знаю, — простонала она.

Он пристально и долго смотрел на нее. По всему было видно, что ему не терпится сжать ее в объятиях. Лицо его дышало страстью, глаза мерцали в свете свечи. Внезапно он отпустил ее и, встав с постели, отошел в угол комнаты.

— Решай сама, — повторил он.

Виктория села на постели и оторопело посмотрела на него. Она дрожала всем телом, и в этот момент почти ненавидела Роберта за то, что он наконец предоставил ей ту свободу, о которой она так долго его просила, — свободу выбора.

Роберт остановился у окна и облокотился о подоконник.

— Тебе выбирать, — тихо сказал он. У Виктории в ответ вырвался только сдавленный стон.

— Решай же!

— Я… я не знаю, — пролепетала она, и ее слова прозвучали так жалко и неубедительно, что ей стало не по себе.

Он резко обернулся к ней.

— Тогда убирайся к черту! Она отпрянула в испуге.

Роберт шагнул к постели и рывком поднял Викторию на ноги.

— Говори «да» или «нет», но не требуй от меня, чтобы я предоставлял тебе право выбора, раз ты не способна сама принять решение.

Виктория испуганно хлопала ресницами. Прежде чем она успела опомниться, Роберт втолкнул ее в смежную комнату и с треском захлопнул дверь у нее перед носом. Виктория застыла посреди комнаты, ловя воздух ртом и чувствуя себя несчастной и отвергнутой. Господи, какая же она лицемерка! Слова Роберта; попали в цель. Она так часто просила его не распоряжаться ее жизнью, но когда он наконец предоставил ей право выбора, оказалась не в силах принять решение.

Несколько минут она неподвижно сидела на постели, пока взгляд ее случайно не упал на сверток, который она небрежно швырнула на кровать несколько часов тому назад. Казалось, с того момента прошла целая жизнь. Итак, подумала она, нервно посмеиваясь, каковы же представления Роберта о дамских ночных рубашках?

Виктория распустила ленточки коробки и подняла крышку. Даже в неровном свете свечи было видно, что рубашка сшита из тончайшего шелка. Виктория осторожно вынула ее из коробки.

Шелк был темно-голубым — оттенок его колебался между насыщенным синим и цветом полночного неба. Вряд ли можно было считать простым совпадением, что шелк в точности повторял цвет ее глаз.