— Витшери. — Дверной колокольчик негромко звякнул.

— Благодарю вас, Шерри. — Сказала Мишель. Шерри не выдержала:

— Ты меня не узнала, девочка? Ты та, кто отняла у меня Грега. Ты та, которая убила во мне человека. Из-за тебя он расстался со мной. И теперь я — ведьма, которая исполнила твои сокровенные мечты. Жаль, что ты не знала, когда произносила их вслух, что подобные эгоистичные мечты несут за собой последствия. Какие? Скоро ты узнаешь про них. Неправда ли, моя бледная принцесса? — Она с безумной улыбкой коснулась куклы. Искусственные ресницы задрожали и приподнялись, губы изогнулись в бледной улыбке, лишь глаза оставались пустыми.

— Правда, моя колдунья! — Зазвучал непривычный механический голос, слишком похожий на голос Мишель. Шерри торжествующе воздела ладони к небу, во взгляде горела победа.

— Ты еще не знаешь об этом, Мишель, но отныне для тебя и Грега все изменится. Добро пожаловать в Ад.

***

Прошел год…

Холодная, злая улыбка изгибает тонкие губы ведьмы, а длинные пальцы благоговейно касаются, почти ласкают бесчувственный фарфоровый лик. Кукла мужчина не улыбается, такие живые глаза «бледного принца» серьезны и печальны.

— Скажи, что любишь меня? — Хриплый голос колдуньи задает вопрос кукле? Глупость? Но только Шерри знает — кукла живая, в ней заключена душа Грега. Плевать, что она как ведьма привязывает каждый день к себе пустую оболочку его тела. По-настоящему ей нужна его душа, которую Шерри сама, год назад своими руками с помощью Мишель заключила в куклу. Колдовство подействовало, но стала ли она счастливее от этого? И почему сейчас ей хочется затаить дыхание и одновременно кричать, кричать так, вырывая из куклы душу?

Глава 22

— Просто произнеси это слово — люблю… Ну же, тупая, дурацкая кукла! — Не выдержав, закричала Шерри.

— Нет. — Механический, лишенный эмоций голос неожиданно прозвучал в тишине комнаты, сплошь заставленной его фарфоровыми собратьями.

— Нет. — В огромном, на всю стену, зеркале, что сплошь покрыто паутиной трещин и разломов, отразилась молодая красивая ведьма с горящим ненавистью и безумием во взгляде. Ее длинные черные волосы спутались с золотистыми кукольными кудрями, которую она сжимала в руках.

— Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу! — Ведьма со стуком бросила куклу на стол, та громко ударилась о крышку и покатилась на пол. Но она не разобьется. Этот фарфор может разбить только тот, кто всей душой пожелает это. А Шерри никогда так не поступит. Слишком сильна ее «больная любовь» к Грегу. И она сама не знает, кто кого околдовал. Она — Грега, или «бледный принц» — ее?

— Ты в моей власти, зачем ты противишься мне? — Фарфоровый принц только хлопал длинными черными ресницами, то ли не желая отвечать, то ли уйдя в свой, внутренний мир, недоступный Шерри.

— Сейчас ты придешь ко мне в реальности. — Прошипела ведьма, обращаясь неизвестно к кому — или к бессловесной кукле, валяющейся на полу. Или к зеркалу — своему отражению?

— Я буду обнимать твое теплое тело, твои пальцы разбудят во мне желанье, и ты станешь моим… До конца, без остатка. Правда?

— Нет. — Губы куклы раздвинулись в нарисованной улыбке. — Ты можешь заполучить мое тело, но душа, заключенная в фарфоре, никогда не достанется тебе.

Шерри тихо застонала, понимая, что кукла говорит правду.