Скажи «да» - Татьяна Семакова

— Это все — личное, — вернулась к интересующей теме, — давайте о делах.

— А с делами полный порядок, — развёл руками Паша, — тишь, гладь, да Божья благодать.

Я вернулась в прихожую, достала из чужой барсетки права и паспорт и с ними вернулась на кухню. Кинула со шлепком на стол и уточнила невинно:

— Тогда что это за дерьмо?

Эмир взял паспорт, Паша права, а Миша взглянул мельком и поморщился:

— Действительно дерьмо.

— Может, сам смастерил? — скривился Эмир. — Выглядит как открытка на восьмое марта, нарисованная пятиклашкой.

— Паш, как зовут твою маму? — спросила невзначай, а он широко распахнул глаза и сполз с подоконника.

— Вероника, — ответил с осторожностью.

— Значит, жива… — задумалась вслух, — звонки или письма?

— Звонки, я не тиран, — нахмурился в ответ, — к чему вопрос?

— Просто так, — пожала плечами невозмутимо, он слегка сощурился, а я продолжила: — Что, если такого дерьма уплыло больше, чем комплект? Угроза и покушение вполне вписываются.

— А по голове для профилактики? — спросил ехидно. — И с какой радости претензии к тебе?

— Очень интересный вопрос, — ткнула в него пальцем и поднялась.

— Куда? — встрепенулся Эмир. — Ночь на дворе.

— Самое подходящее время, — хмыкнула в ответ, — я быстро.

Наспех высушила волосы, подкрасилась, короткая кожаная юбка, тугая резинка на левое бедро, пистолет под неё, откровенная майка, босоножки с ремешком на щиколотке, крошечная сумочка на длинной цепочке через плечо.

— Погнали в бар! — объявила с широкой улыбкой, появляясь в дверях кухни.

Эмир демонстративно уронил голову, Паша хмыкнул, Миша с готовностью поднялся, а Гриша пробасил:

— Дом, милый дом.

Двадцать минут и мы на месте. Вваливаемся в бар, я иду держа под руку Гришу, следом остальная свора с деловыми рожами и нахальными ухмылками, разговоры становятся чуть тише, взгляды настойчивее, официантка широко улыбается при виде Филюка и игриво подмигивает, проходя с подносом, полным литровых кружек пива, а я вцепляюсь ногтями в его руку с такой силой, что он слегка сбивается с шага, чтобы проследить направление моего пылающего взгляда. Опять он.

Не заметил бы нас только слепой. Да и тот насторожился бы. Этот ни слепым ни глухим не был, впился в меня взглядом, замерев с кружкой пива в руке. Два его соседа по столику тихо посмеялись, качая головами, один пихнул его локтем в бок, но он не отреагировал, а я пыталась решить, как сесть. Лицом или спиной? Чувствовать прожигающий взгляд на затылке не хотелось, то и дело сталкиваться взглядами — тоже. Гриша отодвинул для меня стул рядом со своим, где наверняка уже дерево начало принимать форму его задницы, и таким незамысловатым образом решил дилемму. Лицом.

— Это единственный бар в городе? — проворчала недовольно и приветливо помахала официантке, сказав, когда она подошла: — Катюш, давай водки.

— Стесняюсь спросить, мы нажраться пришли или с народом пообщаться? — уточнил Миша, а я буркнула:

— Стесняйся дальше.

— Понял, — ответил, с трудом сдерживая улыбку.

Три минуты гробового молчания и Гриша на правах принимающей стороны разливает ледяную водку в покрытые инеем стопки. Смотрю куда-то между Эмиром и Пашей, в пустоту, в никуда, задумчиво потягиваю кажущуюся густой огненную лаву, пытаюсь восстановить душевный баланс.

— Вишня, хорош! — не выдержал Пашка. — Аж зубы сводит.

Я перевожу взгляд на Ларионова и вижу, что он начинает подниматься, подбадриваемый похлопыванием по плечу.

— Припудрю что там обычно пудрят, — говорю быстро и иду в дамскую комнату, которая была тут не дамской, а общественной. Бегу с поля боя, трусливо поджав хвост, краем глаза видя, как он медленно опускается обратно.

С трудом открыла массивную дверь, следом за мной прошмыгнула блондинка с задорным хвостиком почти на макушке, подергала обе двери дверцы в уборные и простонала: