Простушка на одну ночь - Айрин Лакс

— Я не выкидывала. Я просто…

— Просто бурно реагируешь, и я понимаю, почему так может быть…

— Неправильно ты все понимаешь.

— Правильно или нет, я с этим маленьким мальчиком на свидания ходить не стану. Ясно? Сама ходи…

— Вот еще! Ходить. С мажором каким-то… Еще и голова у него теперь цветная, — хмыкнула Таисия. — Серо-буро-малиновая…

— Главное, не переусердствуй, — вздохнула я. — У нас, Шатохиных, гореть какой-то идеей и не замечать ничего вокруг — семейная черта.

— Мир? — предложила Таисия со слезами в голосе.

— Мир, конечно, дурилка моя! Я и не воевала с тобой…

Мы обнялись, сестра извинилась, пообещала, что все-все подарки заберет обратно. Ей очень нравится косметика и вещи, что я ей подарила, просто она обиделась на меня, потому что сама себе в голову кое-что вбила…

— Кстати, он симпатичный, — говорю небрежно, когда перестаем обниматься.

— Кто?

— Малиновый.

— Фу. Смазливый… Самолюбивый. Видела бы ты, как он во дворе на турниках подтягивается и любуется на себя в отражении окна.

— Ну я-то не видела, а вот ты… кажется, много чего видела! — подмигиваю сестре.

Она краснеет, но пытается держать независимый вид.

— Кстати, может быть Чарский не на свое отражение любуется. Ты не подумала?

— Не на свое отражение? — морщит лоб от недоумения Таисия.

— Да, не на свое отражение.

— А на что же он тогда пялится так усердно?

— О, точно я тебе не скажу. Но так, навскидку если предполоижть, Малиновый может любоваться на одну очень любопытную девушку, которая за ним подглядывает из-за забора.

Таисия ахает, пунцовеет, теряется на миг, потом говорит недоверчиво:

— Не может быть такого. Оттуда ничего не видно. Наверное… То есть я вообще не понимаю, о чем речь!

Я едва сдерживаю смех. Ну, до чего же она хорошенькая и еще такая наивная, чистая, пылкая в своих чувствах и до чертиков уверенная, что ее интерес к парню никто-никто не замечает.

— Кстати, к тебе пришли. Именно за этим я пришла, чтобы сказать, что к тебе гости.

— Кто?

— Хрыч старый. С цветами… — сестра раскидывает руки в стороны. — Опять вот такой букет приволок! Скажи, чем ты его приворожила, что он как пес с высунутым языком за тобой бегает?!

— Вину заглаживает.

— Долго ему еще вину заглаживать?

— А что?

— Да так… Ничего. Просто вопрос с выселением все еще актуален. Даже если нас не выкинут из дома бюрократы, нас выселят твои цветы. Ставить букеты уже некуда… Мама жаловалась, что у нее от запаха цветов голова болит.

— Я удивлена. Мама мне ничего такого не говорила.

— И не скажет. Они с отцом вообще на тебя молятся!

— Не говори ерунды.

— Я говорю, как есть. Ну, так что, идешь встречать хрыча с очередным букетом и подарком?

— Иду, конечно! Вот только белье повешу на заднем дворе.

Я не просила Таисию мне помогать, но она охотно взялась за помощь. Мы вешали белье неторопливо, болтали, смеялись.

— Лена… — внезапно сказала Таисия. — А ты не боишься, что хрычу голову напечет? На улице солнцепек страшный, а он в деловом черном костюме и кепочке.

— Ничего страшного. Кепочку пусть снимет, лысину солнечные лучи должна отражать, как зеркало!

— И как ты смогла заставить помогать нам такого важного юриста? У него только один костюм чего стоит…

— О, это секрет, Тая. Это моя суперсила… — пошутила я. — Заставлять делать людей то, чего при других обстоятельствах они бы никогда в жизни не сделали!

— Эх! Мне бы такую суперсилу…

— У тебя есть своя.

— И какая же?

— Это знаешь только ты сама. Пойду… Встречу…

“Муженька с букетом!” — добавила я мысленно, обмахиваясь влажным полотенцем на ходу.

На улице, действительно, пекло стояло невыносимое. Конец августа, на носу осень, а жара — страшная, как будто июль снова вернулся.