Простушка на одну ночь - Айрин Лакс

— Шанс выжить и не обморозить при этом конечности был невелик, но тебе повезло несказанно. Ты счастливчик. Однако, надеюсь, что ты больше не поставишь свою жизнь под угрозу. Также из важных наблюдений. Отец у тебя полный мудак, и я с удовольствием послал его на три буквы. Просто с огромным удовольствием это сделал, когда он начал качать права и утверждать, что тебе лучше будет где-то там, на заграничном лечении! — начал перечислять друг. — И еще одно. Елена, солнышко, Шатохина тоже здесь. В больнице. На сохранении беременности. Перенервничала, пока тебя искали. Ее состояние стабильное, угроза выкидыша миновала, но, по словам моей хорошей знакомой, на всякий случай, надо подержать в отделении еще недельку. К тому времени ты, если будешь послушным мальчиком, окрепнешь настолько, что сможешь сидеть в кровати, немного говорить и радоваться, что такому балбесу несказанно повезло выжить и стать отцом через несколько месяцев. Вот еще. Лена тебе кое-что записала, просила тебе включить, как только придешь в себя. Включаю.

“Марсель, я так и не успела тебе сказать, какое имя выбрала для нашей дочери. Мне не терпится узнать, понравится ли тебе это имя. Скучаю по тебе, хочу увидеться. Даже если твой великий и могучий отец против наших отношений, кое-что ему не изменить и не отнять. Ты навсегда в моем сердце. Люблю тебя!”

Андрей откашлялся, словно был смущен тем, что слушал чужие признания. Мне же хотелось слушать и слушать это бесконечно!

— Все, одного раза достаточно! — чрезвычайно довольным тоном мучителя произнес Андрей. — В следующий услышишь эту запись завтра. Может быть, Шатохина захочет тебе еще что-то сказать… Отец к тебе ломится так, что готов стены проломить. Но я к тебе пока никого пускать не собираюсь, кроме медицинского персонала. Ник с Женей передавали тебе привет. Наш самый старый друг утверждает, что еще попляшет на твоей свадьбе. Не разочаровывай старичка! Выкарабкивайся, отдыхай. Тебя ждут за пределами этих стен!

* * *

Не терпелось покинуть стены больницы. Но я здорово промерз, пока лежал в снегу без сознания, и подхватил воспаление легких.

Через две-две с половиной недели мне полегчало, меня перевели в отдельную палату и разрешили посещение близких. Первым, кроме Андрея, разумеется, которого я слышал и видел почти ежедневно, меня посетил отец.

Ему не терпелось со мной увидеться, а я… не знаю. Наверное, я не очень-то горел желанием поговорить именно с ним в первую очередь. Мне хотелось увидеться с Леной, я до дыр заслушал ее голосовые сообщения, и бесконечно долго пялился на черно-белый снимок узи, который она мне передала через Андрея. Я чувствовал, что дышу только благодаря ей, мучился от жажды увидеть ее. Но она словно не спешила ко мне навстречу.

Может быть, дело было в отце? Наверное, это его рук дело!

Он же был против моего общения с простушкой Шатохиной!

Поэтому, когда он вошел ко мне в палату, я посмотрел в его сторону без особой радости.

Он даже застыл у порога. Такой постаревший, сильно похудел за это время. Я знал, что сам выгляжу не тем красавцем, что несколько недель назад. Восстанавливать ногу придется не один месяц, на лице еще не все швы сняли, кожа разукрашена синяками всевозможных цветов. Но отец сдал намного сильнее, и это было заметно.

— Марсель.

— Что? — хрипло ответил я, все еще покашливая.

— Не смотри на меня так, словно я тебе враг, — попросил отец.

— Зависит от того, как ты себя поведешь.

Он сделал несколько шагов по палате и осторожно присел в кресло, с видимым облегчением облокотился на спинку, хотя раньше он держал спину ровно без всякой поддержки.

— Виновник происшествия будет наказан со всей строгостью. В тюрьме сгниет! — пообещал он сквозь зубы и затряс кулаками.

— Так и знал, что ты начнешь с раздачи наказаний. А как насчет радостного?