Простушка на одну ночь - Айрин Лакс

Мы с Леной остаемся наедине.

Она стоит без движения, не шелохнувшись, и улыбается так же вежливо-наигранно. Мне и хочется приступить немедленно, и все же что-то сдерживает.

Подхожу ближе.

По телу Шатохиной — дрожь. Мурахи поползли крупные-крупные, но она остается стоять на месте, все с той же улыбкой приклеенной.

— Привет, — говорю хрипло, взбудоражено.

— Привет. Хочешь приятно провести время? — взмахивает ресницами.

Глаза пустые. Кукольные.

— С чего начнем? — тянет пальчиком по моему обнаженному прессу.

И я совру, сказав, что все во мне не поджимается, не бурлит и не кипит от одного ее касания.

Желание. Злость. Жажда… Блять, даже ревность фонит…

Но не то…

Подаюсь вперед. Пепел сигареты слетает на пол. Опустив сигарету в бронзовую ключницу, вместо пепельницы, притягиваю к себе за талию Ленку. Она опускает ладони на мою грудь, разглядывая дорожку волос. Глаз не поднимает.

Я даже не слышу, как она дышит. Как будто не дышит вовсе.

Наклоняюсь. От нее пахнет духами Марго.

Мои губы едва не чиркают там, где только что были губы этой сутенерши, мамки всех ее девочек.

Запах остался на Шатохиной не от объятий напоследок. Она вся пахнет этими духами, которые, хоть и безупречны, но совершенно ей не идут.

— Это че за хуйня? — выталкиваю грубовато и распускаю объятия.

— Извини? Тебя что-то не устраивает? Мне начать быстрее?

Ее пальцы опускаются на ремень брюк.

— Для начала — вымойся.

Шатохина вздрагивает, замирает. Я смотрю сверху вниз, вижу только макушку светловолосую. Отдельные пушинки дрожат от моего частого дыхания.

— Что?

— Вымойся. От тебя пахнет не теми духами.

Лена поднимает на меня взгляд, в пустоте мелькает удивление какое-то. Я жду взрыва. В предвкушении перепалки острой, мысленно подбираюсь, внутри все потренькивает в ожидании.

Но ничего не происходит.

Шатохина кивает согласно и с той же улыбкой спрашивает:

— Где у тебя ванная? Мне остаться сразу без одежды после душа?

Чего?! Я чуть не поперхнулся.

Знаю, купленные девицы всегда угодить стремятся, и делают все беспрекословно.

Но это же другие девушки, а это — Шатохина! Да она бы сто слов в ответ мне сказала!

Однако сейчас ничего не говорит, ждет с улыбкой.

— Пошли. Покажу.

Лена идет следом за мной, сняв каблуки. Она сразу становится еще ниже, чем есть.

Я краем глаза ловлю ее отражение в зеркальной поверхности декоративной выкладки на стене. Лицо такое же улыбчивое, но напряженное.

Поневоле я сам напрягаюсь, не понимая, что не так и чему я не рад.

— Вот ванная, — толкаю дверь ладонью.

— Я быстро.

— Не торопись, вымойся хорошенько. Тебе не идет этот запах.

— Хорошо.

— Парфюм сменила?

— Экспериментирую с ароматами. Я запомню, что тебе не нравится этот запах, — легко соглашается.

Слишком легко.

Слишком покладистая, будто угодить желает.

Кому? Мне? Да она же меня терпеть не может!

Что-то здесь не так, и я обязательно выясню, в чем причины такого резкого перепада в настроениях...

Я должен быть рад, что Шатохина свой гонор поубавила, не дерзит и не шипит, не плюется ядом. Но… наверное, я слишком быстро привык к тому, что удержать ее сложно — сложнее, чем горящий уголь.

Сейчас такого ощущения нет, и меня это напрягает. Намного сильнее, чем когда ерничала и шутила.

— А тебе? — спрашиваю в ответ.

— Что?

— Тебе самой этот парфюм нравится?

Лена застывает, быстро переводит взгляд в сторону, потом снова улыбается мне без тени тепла:

— Главное, чтобы тебя устраивало.

И больше ничего. Просто чудо, до чего покладистая!

Внутри накапливается раздражение необъяснимое.

Душит меня этим запахом тяжелым и вычурным. Может быть, дело лишь в нем?

— Хорошо. Проходи… — машу ладонью.