Выбираю тебя - Элли Эверхарт

Мне явно нужно что-то сказать или сделать, но я не знаю, как реагировать. Что еще раз доказывает, что я абсолютно не умею сопереживать людям. Гаррет совсем притих. Наверное, заново прокручивает в голове то происшествие — и все из-за мне. Выражение его лица, обычно жизнерадостное, стало грустном. Даже глаза потускнели. Я чувствую себя мерзко, глядя на то, в каком он состоянии.

— Подъем, — говорю я ему.

— Зачем?

— Просто встань.

Он подчиняется.

Я встаю напротив.

— Давай повторим то, чему ты меня научил.

— Ты о чем?

— О той штуке с руками.

Он бросает на меня недоумевающий взгляд.

— Помнишь день, когда ты застал меня в комнате после того, как я случайно заснула? И ту штуку, которую ты проделал после бассейна?

На его лице расцветает улыбка.

— Ты имеешь в виду объятия?

— Ага. Именно их. Мне нужно больше практики. Можешь показать мне, как надо?

Его улыбка становится шире. Он обнимает меня, а я повторяю его движения.

— Крепче, — указывает он.

Я прижимаюсь крепче и кладу голову ему на грудь. Несколько минут мы стоим в мерцании голубых огоньков. Когда он начинает отстраняться, то быстро целует меня в лоб и шепчет мне на ухо:

— Спасибо.

Да! Наконец-то я сделала это! Я кого-то утешила. И это невероятное чувство.

Наутро мы встречаемся, чтобы позавтракать и во второй раз поддержать традицию в «Блинном доме Эла». На сей раз я заказываю черничные блинчики.

— Уж не знаю, что Эл туда кладет, но они просто божественны, — заявляю я, медленно пережевывая, чтобы растянуть удовольствие от каждого кусочка.

— Это точно. — Сегодня Гаррет заказал блинчики на ряженке — тоже замечательный выбор. — Ты снова напишешь об этом в дневнике по английскому?

Я смеюсь.

— Ага. А что? Тебе не нравится читать о блинчиках?

— К концу семестра может и надоесть. Причем и тебе тоже.

— Никогда. — Я жмурюсь, наслаждаясь вкусом. — Они настолько потрясающие, что на этой неделе я, возможно, напишу о них поэму.

— Что ж, буду ждать с нетерпением, — шутит он. — А ты действительно обожаешь блинчики.

— Разве можно иначе? Это почти десерт, но его можно есть и как самостоятельное блюдо огромными порциями.

— Смешная ты. — Он делает глоток апельсинового сока. — Моя мама тоже обожала блинчики.

При упоминании его матери еда застревает у меня в горле. Не ожидала, что после вчерашнего он снова захочет о ней поговорить.

— А Кэтрин, моя мачеха, ненавидит их. Говорит, что блинчики это еда бедняков. Она даже Лили не разрешает их есть.

— Лили — твоя сестра? — Странным, но я до сих пор ничего не знаю о ней. Мы оба избегаем разговоров о своих семьях.

— Ага. Она дочь Кэтрин. И моего отца. Так что она приходится мне сводной сестрой. Очень милый ребенок. Не то, что ее мать.

— Так Кэтрин вторая жена твоего отца? — Мне прекрасно известно, что она уже третья, но лучше пусть он поправит меня, чем я буду угадывать в какой последовательности женился его отец.

— Третья. Второй была моя мама. С первой женой у него был брак по расчету, так что он не считается.

— Брак по расчету?

— Моему папе было всего двадцать два, и родители заставили его жениться на одной девушке из супербогатой семьи с хорошими связями. Возмутительно, согласись? Они поженились, но их брак продлился недолго. Та женщина тоже не хотела выходить замуж, поэтому все было обречено с самого начала.

— А затем он встретил твою маму?

— Пару лет спустя. У ее семьи не было ни денег, ни связей, так что мои бабушка с дедушкой очень разозлились, когда отец взял ее в жены. Даже вычеркнули его из завещания, а потом дедушка уволил его из компании. Но после того, как родился я, они смягчились. Знаешь, первый внук и все такое. Бабушка с дедушкой хотели участвовать в моей жизни, поэтому помирились с папой, хотя маму по-прежнему недолюбливали.