Моя жизнь стала напоминать сломанные американские горки. Полину тоже эмоционально шатало. Отношения, которых я пытался добиться, в обществе были табуированы. И приходилось напоминать себе, что я уйду после первого семестра, а вот Синицыной учиться еще неполных три года.

Я на автопилоте собрался на работу. Горячий кофе только подогревал бурю внутри. Грудную клетку жгло от переполняющих эмоций и от дрянного предчувствия.

Нервы были на пределе, а тело напомнило, что регулярный секс, особенно по утрам, благотворно влияют на мужское здоровье и настроение. И снимает стресс. Мой стресс сам был в стрессе. Кажется, у моего стресса просто появился свой человек.

Член каждое утро просыпался первым, напрягаясь так, что сводило мышцы пресса. И, предатель, падал, стоило мне только вспомнить о Славе. Или представить фиалку. Зато, как разумный организм, мгновенно реагировал на мыслеобраз Полины.

Злой, сонный и недовольный, я сел в машину, завел мотор, включил на всю громкость КиШа «Мертвый анархист» и сорвался с места.

Басы долбили со всех сторон, а в мозгах немного прояснялось. Музыкальная волна перебивала в моей голове женский голос: «Раздевайтесь, профессор». Я бы разделся. И ее раздел. А потом довел бы ее до пика раза три, прежде чем улететь самому.

Я впервые чуть не опоздал. До начала занятий оставалось всего пять минут. Я выключил магнитолу, посмотрел в окно и, кажется, во второй раз в жизни познал состояние аффекта.

Синицына разговаривала с Арсением. Тем самым, о котором она мне говорила в алкогольном опьянении, когда я забрал ее от Лили. Полина стояла ко мне спиной, а кандидат в сломанные конечности улыбался ей и преданно заглядывал в глаза.

Я сжал зубы, вышел из машины и зло хлопнул дверью. Полина, словно почувствовала мой взгляд, обернулась, испуганно округлила глаза, а потом вдруг выражение ее лица поменялось на равнодушное и холодное.

Она отвернулась, поправила рюкзак на плече и быстрым шагом направилась в сторону университета.

Что происходит? Я снова виноват, даже если не виноват? Снова в ее голове случился квантовый скачок, и она решила все прекратить?

Как мне надоели эти игры! Ни одна девушка до нее в моей жизни не заворачивала мне извилины в морской узел. Ни одна!

Пошел за ней, решив, что, если она мне нормальным человеческим языком не объяснит, какого хрена, точно закину ее в багажник и отвезу к себе. В рабство. Сексуальное. Ей точно понравится!

Догнал уже в коридоре, когда звенел звонок. Схватил за локоть и завел в пустую аудиторию. Закрыл дверь, привлек ее к стене и сделал то, что давно хотел, — поцеловал.

Меня размазало от одного касания ее губ. Член встал по стойке смирно, мышцы свело, а я продолжал пробовать ее на вкус. Прикусывал губу, вызывая ее тихий стон, пытался показать, что она моя. Моя и больше ничья.

Плевать я хотел на то, что ревность — признак слабости и неуверенности в себе. Я познал и это. Я хотел подтверждения, что она моя. Знал, что совсем скоро она будет думать только обо мне. Хотеть только меня. Ее тело будет загораться только от моих прикосновений.

В глазах потемнело, голова закружилась, а я продолжал вдавливать не сопротивляющуюся девушку в свое тело, целовал, ласкал, гладил. Все рациональное мгновенно испарилось, оставляя только животное желание обладать. Именно ей. Ее запах по-прежнему сводил с ума.

Полина обмякла, как-то умудрилась просунуть руки между нашими телами и оттолкнула меня. Я успел увидеть в ее глазах огонь желания. Ее тело била лихорадка, губы припухли от поцелуев, а ноги она скрестила.

— Ты что творишь? — прошипела она.

— Непонятно? — прохрипел я, сгибаясь пополам от боли в паху.

— Хватит! — топнула она ногой. — Прекратите, Руслан Евгеньевич. Вы мой преподаватель, я ваша студентка, и больше между нами ничего не может быть! Прекратите до меня домогаться.