— Извини, что так вышло, — Тон довел меня до подъезда и, прижав к себе, чмокнул в макушку. Было так хорошо и уютно в его объятиях и совсем не хотелось его отпускать. — Ищи свои плюсы — можешь выспаться пока я на работе, а вечером, надеюсь, получиться вместе поужинать. Согласна?

— Согласна, — кивнула я, разжимая обнимающие Антона руки — руки не понимали зачем я это делаю и сопротивлялись. Всё казалось каким-то нереальным сном: я, Антон и долгий нежный поцелуй. Чудилось, что я сейчас проснусь, стоит только отпустить…

— Лен, Ленка… Ну, ты что весь день проспать собралась? — меня весьма не осторожно потрясли за плечо и отпустили лишь убедившись, что я приоткрыла глаза. Севка. — Что ночью-то делать будешь?

— Спать я буду, — буркнула сердито. Бодрой и отдохнувшей я себя не ощущала ни на грош, словно и спать легла всего пару часов назад. Я бросила взгляд на часы и поискала глазами что-нибудь тяжелое — треснуть брата по наглой цветущей морде. — Сева, пакость!!! Еще только 8!!! утра! Зачем ты меня, зараза, будешь в такую рань?!

— Я проголодался.

— Чего?! — не удержалась и таки треснула брата подушкой. — Ты мне такой сон испортил!

— Ну, прости, — пожал плечами брат, видимо, не посчитав причину моей злости такой уж значимой, и завалился на мою кровать, мечтательно заложив руки за голову. — Я влюбился, — поведал он мне и счастливо зажмурился.

— Я знаю, — мое раздражение почему-то стало сильнее. — Её зовут Марина…

Севка приподнял голову и удивленно посмотрел на меня.

— … и она считает тебя чокнутым маньяком, — мстительно закончила я.

Севкино лицо вытянулось, улыбка увяла…

Мне стало стыдно. В конце концов, подумаешь, не дал лишнюю минутку в Антошиных объятиях провести — приятный, но, в самом деле, всего лишь сон.

— Да я пошутила, — произнесла смущенно. — Давай, топай на кухню. Я сейчас оденусь и приготовлю что-нибудь… а ты мне расскажешь про свою Марину, — братцу ж явно выговориться надо.

— Ладно, — кивнул Сева. — Чайник поставлю, соня.

Сева ушел и я со вздохом села на кровати, пытаясь прийти в себя — спать хотелось неимоверно, но надо ж как-то пересилить себя. Пошарила глазами по комнате в поисках домашнего платьица и невольно зацепилась взглядом за большого коричневого ежика в зеленой шапке-ушанке, осуждающе смотрящего на меня с комода. Кто подарил мне его на Новый год трехлетней давности оставалось для меня загадкой по сей день… хотя… я, кажется, начинаю догадываться.

— Н-да, уж, — потерла я глаза и зевнула. — Вот что значит, полночи таращиться в монитор, — сказала я ежику. — Ладно, Сева подождет — мне жизненно необходим бодрящий душ.

Когда появилась на кухне, Севастьян скорчил обиженную мордаху и без всякого перехода принялся петь хвалебную оду Марине… Реально казалось, что Сева чокнулся, ну или я позавчера познакомилась с сильно упрощенной версией Олеськиной сестры.

Всё ещё позевывая, решила, что с завтраком можно особо не заморачиваться — яичница в тостовом хлебе. Просто и Севке нравится. Так что я быстренько вырезала почти всю серединку хлеба, чуть обжарила получившиеся 'рамочки' с двух сторон, а потом вбила внутрь по яйцу.

Сева заварил чай, заботливо разлил его по чашкам и как бы невзначай…

— Ну, а ты где прошлую ночь ночевала?

Сердце ухнуло в желудок, щеки вспыхнули и я сделала вид, что мне жизненно необходимо именно сейчас вымыть посуду — о, да, две ложки и ножик потерпеть никак не могут…

И не то, чтобы я не ожидала подобного вопроса — конечно, ожидала! И удобоваримый ответ был заготовлен заранее, я даже с Машей успела договориться о прикрытии, но… Заготовленная ложь никак не хотела вылетать из моего рта. Может Севка внезапно забудет о чем спрашивал и всё само как-то разрешиться?

Но Сева не хотел оставлять неудобную тему.