Последний поцелуй - Лорелин Пейдж (2021)

Да. Так и было. Но уничтожит так сладко, восхитительно, целиком. Этот мужчина удерживал меня, контролировал мое дыхание, угрожал опасностью, что я всерьез опасалась за свою жизнь. Но это — быть по-настоящему любимой, позволить себе принять эту любовь и чувствовать ее — и правда пугало меня больше, чем что-либо еще. Этот склон, на который Саллис просил меня забраться без страховки, был самым страшным. При этом поймать меня мог только он.

Конечно, я могла уйти, но тогда Рива не будет рядом, и мое падение продолжится. И будет длиться вечность.

— Сможешь ли ты справиться с этим?

Мой ответ был отрицательный. Определенно отрицательный. Но решать не мне. А ему, потому что он владел мной, мог делать все, что угодно. И я доверяла ему.

Поэтому не ответила ничего. И вместо этого, когда Рив наклонился, чтобы поцеловать меня и прикусить кожу на моей шее, я сказала о том, что мне нравится это чувство. Я сказала ему:

— Да.

Казалось, его руки касались меня везде. С таким вниманием, с каким полируют серебряные вещи. Его прикосновения были уверенными, целенаправленными, и каждый нерв там, где Рив касался моей кожи, словно оживал. Я растворялась в ощущениях. Постепенно, словно солнце касалось снежной насыпи, потом другой, третьей, я таяла и растворялась в каплях пота и предвкушении большего.

Я потянулась к Саллису, как весенний цветок к солнцу. Он накрыл мои губы своими.

— Где ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе?

Его дыхание лишь слегка коснулось моих губ, но даже от этого я вся затрепетала.

— Выбирай сам, — молила его я. Если уж он собирался сломить меня, то пусть сам выбирает метод.

— Нет. Скажи мне, или я буду касаться тебя везде. — Рив лизнул мою нижнюю губу, и мне пришлось обхватить его рукой за шею, чтобы удержаться от падения.

— Значит, везде. — Раз этого он хотел, значит, я вынесу — пусть касается меня везде.

— Хорошо, — промурлыкала я. — Да.

Рив обхватил меня руками и прижал к себе. Четкий контур его твердого, толстого члена прижался ко мне сзади, и он приподнял руками мою грудь, которая от возбуждения уже успела налиться.

— Здесь? — Он наклонился через мое плечо, чтобы посмотреть, как его ладони обхватывают грудь. — Здесь я должен показывать свою любовь?

— Да. — Если это было единственное слово, которое я смогу произнести этой ночью, то пусть так. Буду говорить его снова и снова, в ответ на все, о чем Рив будет спрашивать. Да, да, да.

Он переместил руки, сжал пальцами вершинки сосков и потянул за них так сильно, что я дернулась.

— Твое тело потрясающе красивое, Эмили. Округлое, мягкое, но в то же время упругое. — Он со стоном потерся членом о мои ягодицы. — Как драгоценности короны. У меня никак не получается решить, хочу ли я гордо хвастаться тобой, чтобы все видели, какая мне досталась красота в качестве приза, или хочу запереть тебя и спрятать от чужих глаз, оставив лишь для себя.

Я задыхалась, а того, как Рив прикасался к моим соскам, было уже достаточно, чтобы кончить.

— Пожалуйста, — прохрипела я, потому что его слова медленно меня убивали. Раньше Рив уже говорил мне, что есть и другие прекрасные тела, мол мое не какое-то там особенное. И меня заводил уже сам факт, что я была его вещью. Чем-то, что могло доставить ему неимоверное удовольствие.

Но такого я о себе до этого не знала. Не знала, что меня могла возбудить его любовь. Стоило мне услышать, что в меня можно не только вставить член. Что я годилась на что-то большее. Что он хотел смотреть на меня, обожать, командовать. Я недооценила возможность сосуществования этих двух чувств. Можно сказать, не верила, что меня можно и использовать, и лелеять. Овладевать мной и ценить. Не до такой степени. Не целиком.